— Майка, я на работе. С этим клиентом. Все. Отвали!

И я сунула телефон в карман плаща. Потом вытащила снова, чтобы вызвать приложения ВК. Кто меня тагнул? В их фирме меня знает только сестра этой Анны. Она, что ли? Ленка, блин, ты мне промоушн сделать решила? Мне сейчас Вконтакте лишняя реклама не нужна. Черт… Семен… Твою мать… Вот твоего лайка только не хватало… И… мама… Мама Мия! Теперь спросит, какого хрена эти два гавнюка до сих пор у меня в друзьях! Будь прокляты эти социальные сети!

— Что у тебя с лицом? — спросил Крэг, и я машинально тронула указательным пальцем губы, чтобы проверить, не свалялась ли помада от постоянного прикусывания языка.

И только увидев бледный след на средней фаланге, поняла, что он говорит про выражение моего лица, контроль над которым я потеряла полностью.

— Ничего, — телефон отправился обратно в карман, а я схватилась за локоть Крэга. — Просто я хотела, чтобы эту фотку увидел только ты, а теперь ее увидел твой брат и мои друзья с врагами.

— Ну, а что в ней плохого? Модель хороша и фотограф на уровне.

— Ты о себе?

— Ксюша, в чем дело? Другие бы мечтали иметь фото с Энтони Макдевиттом. Это реально новый уровень в резюме.

— Я предпочла бы фотку с тобой. На телефон. Мой. И чтобы никто ее никогда не увидел, — отрезала я, чтобы не распространяться далее относительно своего случайного взлёта по социальной лестнице.

— Тогда и не фотографируйся со мной, раз стыдно показаться со мной в сети, — почти серьезно ответил Крэг.

Все его действия были почти… почти мне понятны. Только почти. Увы…

— Вот и не буду!

— А если все же… На селфи мы оба получимся ужасно. И все же я его хочу. На мой телефон. В нем камера лучше, их целых три… Так что мы будем смотреть в разные стороны. Это прикольно…

Ну вот, он снова сумел меня рассмешить… Теперь можно и улыбнуться без натуги. Не для сети.

— Только никому не отправляй. Пожалуйста.

— Только Тони. Я уже послал.

Улыбка сошла с моего лица.

— Зачем?

— Чтобы он не звонил мне. Я не хочу от тебя отвлекаться…

Тишина и стук наших подошв по тротуару. Только голос — внутренний — ржет надо мной: вот же словечки товарищ подбирает: сразу и не поймешь, шутит он так, говорит серьезно, или я у него типа новой компьютерной игры, в которой просто необходимо перейти этой ночью на новый уровень, оставив отношения на прежнем.

— У нас платят только наличными, — заявили ребята на пристани, когда Крэг полез в карман пиджака.

— Ничего. У меня теперь много денег, — усмехнулась я по-русски, доставая из кошелька последнюю наличность.

Ту, что носила на такси. Теперь мне от саксофониста будет не уехать, вот и буду с ним плавать по бескрайним невским просторам до самого утра. Пусть дудит в свою трубу, точно волк на луну — такой вой у нас песней зовется. Хотя, может статься, он не разучился нажимать на музыкальные клавиши. Мои-то за семь дней не забыл… Уже за девять… Боже, мы знакомы девять дней, и плевать, что без шести, но ведь без году неделя — это для русской девушки в порядке вещей. Сразу и в омут с головой, и в постель с незнакомцем. Еще и не предохраняясь. Сумасшествие точно легко подхватить. Которое не лечится никакими таблетками.

— Да, мам, — ответила я на звонок громко, потому что ничерта не слышала от шума моторы «калоши» под мостом, болтовни соседей сзади и речи экскурсовода. — Я работаю и завтра тоже. Ну ты же видела, что все прилично. А это я не хочу обсуждать ни по телефону, ни сейчас, — огрызнулась я на вопрос про Семена. Ну ясно, ради желанной информации можно и пренебречь запретом дочери не звонить во время работы. — Мам, все. Я позвоню, когда соберусь приехать.

Снова руку с телефоном в карман и снова… Нет, я не успела убрать волосы, растрепанные ветром, за уши — мужские пальцы поймали их в плен, как и глаза: что-то во взгляде Крэга было действительно магическое:

— Когда мне уехать?

Он говорил тихо, потому что трогал губами мое ухо. Для этого даже не надо было придвигаться ко мне. На скамье, где вольготно сидеть вдвоем, втроем уже напряг, уместилось четыре человека. Русское свинство — до отказа набивать туристический кораблик. Но, кажется, это вполне устраивало Крэга.

— Решай сам.

— Я не могу решить за тебя.

Я вздрогнула — от ветра и сразу же на моем плече вместе с рукой Крэга оказался его плащ.

— Мы, кажется, все решили.

— Мы ничего не решили.Ты ничего не ответила. И у меня нет месяца, чтобы дать его тебе на размышления. Я дал час. Даже больше. Ответь — у меня завтра вечером обратный полет. Я должен его поменять…

— Ты должен… — сглотнула я кислый ком. — Решить для себя. Я не имею к этому никакого отношения.

— Как же ты не имеешь…

Он сильнее прижался ко мне плечом и собрал летающие по ветру волосы в кулак. Я отчего-то напряглась. От чего? От агрессии, которую он контролирует таблетками… Или я накрутила себя, ведь он держит их ласково, чтобы они не лезли мне в глаза, чтобы он мог заглянуть мне в лицо, бледное от ветра и снова от ветра, но уже не с Невы, а в голове. Это безумие, этого нельзя делать.

— Не имею, — выдавливала я из себя. — Я не имею сейчас возможности шляться по Европе. Финансовой возможности. Ясно?

— Ксюша, я не предлагаю тебе шляться. Я предлагаю побыть со мной. И я заплачу…

— А я не хочу, чтобы за меня платили, — отрезала я и отвернулась к зданию университета, которое виднелось за Дворцовым мостом.

Вот скажите, какого черта у меня такой огромный вкладыш в диплом? Пять лет потрачено на предметы, которые мне совершенно не пригодились в работе. Вы бы меня лучше курсу выживальщицы в мире мужчин обучили… Это надо ввести наравне с военной кафедрой для мальчиков. Это куда важнее. Бабы всю жизнь живут с мужиками, как на пороховой бочке, не зная, когда рванет… Нормальных мужиков не бывает. Просто не все мужики признают, что они того…

Этот вот рядом совсем того: куда он меня зовёт? Куда?!

— Ксюша, проверь свой Пейпал.

Я не опустила руку в карман. Я смотрела Крэгу в глаза — наглые.

— Что там?

Хотя надо было спрашивать, сколько? Я уже устала задавать вопрос «зачем?».

— На обратный билет, гостиницу и просто, чтобы ты чувствовала себя со мной спокойно. Это залог.

О да, этот ёмкий английский язык — security deposit! Но о какой безопасности можно говорить в обществе этого мужчины?! Ведь не стал ждать, когда причалим. Отсюда — от него — только в реку с головой, которая у меня горела от стыда.

— Давай больше не говорить про деньги, ладно?