— Я говорю то, что говорю. Ты пригласил, и я осталась. Я думала, это взаимное решение, а теперь я будто требую от тебя что-то в ответ, навязываю тебе свое общество, строю на тебя какие-то планы… Ты меня спутал с кем-то?

Я с трудом, но все же проглотила слюни и имя «Алина». Он тоже сглотнул. Знать бы что! Ну что так смотришь? Сболтни уже наконец хоть что-то лишнее! Лишнее в наших отношениях, которых нет!

— Суши, я не хотел тебя обидеть, я просто…

Нет, для Крэга это было совсем непросто — сказать то, что может и давно крутилось у него в голове, но с языка никак не желало спрыгивать. А у меня уже уши горели от близости его дыхания. Как в кино: лицо в лицо. А мимо шли люди и им было на нас плевать. Никто не спросил, нужна ли мне помощь. Я бы, конечно, ответила, что помощь нужна не мне…

— Я не обиделась, — вставила я фразу, надеясь подарить ему хоть кроху спокойствия для спокойного ответа.

— Я просто… — Крэг будто и не слышал меня. — Просто испугался, что ты не поверила в мою болезнь. Я не изменяю своим принципам. Я не втягиваю тебя в отношения, которые не в силах поддерживать. Просто мне сейчас хорошо с тобой рядом, но я не совсем уверен, что тебе хорошо. И главное — спокойно. И я очень, очень не хочу, — почти касался он губами моего носа, — чтобы ты ломала из-за меня какие-то личные планы. Ты ничем мне не обязана. Я могу спокойно уехать без тебя, хотя мне хотелось бы провести с тобой ещё не одну ночь. Но если у тебя другие серьезные планы на жизнь и тебе есть, чем заняться этот месяц… Или подобные отношения тебе просто-напросто кажутся неприемлемыми… Если ты чувствуешь к своему Джонатану что-то и решила дать ему шанс…

— Думаешь, если бы я к нему хоть что-то чувствовала, я бы спала с тобой сегодня? — выпалила я, чтобы спасти нос от воспламенения.

— А какое отношение эта ночь имеет к чувствам?

Он усмехнулся, а я прошептала — с трудом. Скорее даже прохрипела:

— Никакого. Конечно же, никакого. И все же я не спрашивала Джонатана, будет ли он хранить верность ещё даже не начавшимся отношениям. Чтобы ты знал, я даже не целовалась с ним ни разу. Думаю, это важно для понимания нашего с ним уговора. Я до вокзала даже не знала, что нравлюсь ему… — почти закричала я, но в конце фразы голос окончательно сошел на нет.

— А он до этого разговора тебе нравился? — перебил Крэг мое молчаливое тяжелое дыхание и снова тронул кончиком носа мой вспотевший нос.

— С эстетической стороны. Не больше. И я не понимаю, что может в итоге вырасти из наших с ним отношений. Я не вижу себя во Вьетнаме… Я не влюбилась в эту страну. Я не влюбилась, понимаешь?

Я подалась к нему, чтобы усилить вопрос, а он отшатнулся, но лишь на расстояние вытянутой руки, точно не мог стоять без поддержки стены. Мне тоже пришлось согнуть ногу в колене, точно я собиралась ударить его, если он ответит, что не понимает меня. Или мне жутко хотелось принять позу героини в романтически драматичном кадре немого кино. Ещё бы вернуть вчерашний дождь — тогда б даже при большом желании было б не придраться к атмосферности нашей беседы.

— То есть ты думала поехать к нему на разведку? — ответил за меня Крэг, чтобы обезоружить в конец.

Я и так от его близости прекращала чувствовать тело: только шум крови и электрические разряды остались доступны моей сенсорике. Я не чувствовала горького аромата мужской туалетной воды. И заставила себя ухватиться за воротник расстегнутого плаща, чтобы понять, что подушечки пальцев пока ещё не умерли вместе с надеждой разобраться в чувствах, рождаемых во мне близостью этого незнакомого пришельца из другого мира, из мира чужих фантазий. Я о таком и мечтать не могла! Повода не было… У нашей встречи не было никаких шансов, если б на небесах не подсуетились — кому-то в сером питерском небе стало скучно, вот он и решил посмеяться… надо мной. Или над нами обоими. Судя по нервному дрожанию белесых ресниц, Крэг явно выпал из своей тарелки и не сумел запрыгнуть в чужие боты соблазнителя и совратителя…

— Скорее сбежать отсюда, — отвела я взгляд от розоватого пятна, в которое превратилось для меня его лицо, чтобы убедиться, что моя действительность осталась такой же серой, как была до его появления.

Сбежать… Да, мне хотелось отсюда сбежать, ведь серым Питер делает не невская вода, не набережный гранит, даже не низкое серое небо, а те, над чьими головами оно нависло. Жалкие людишки, серые крысы, без стыда и совести, которые с удовольствием загрызут меня живьём…

— А Джонатан… Не знаю… Если бы я все для себя решила, то сделала бы новую визу в Париже, как он предлагал. Но я ничего не решила. Вернулась, и как-то все разом навалилось, и у меня не было времени подумать о будущем. С ним или без него. Настоящее не давало скучать. А потом объявился ты.

— То есть я не вовремя, да?

— Да.

Ты сам подсказал ответ — несвоевременно. Или очень пунктуально, когда стрелки часов сошлись на двенадцати и моя жизнь превратилась в тыкву. Не в репу, тогда бы проще было выпарить из себя весь этот бред и выбраться из сточной канавы, куда меня сдуло совсем не балтийским ветром: один козел меня туда швырнул, а другой наступил на горло, чтобы я захлебнулась и согласилась на все. И имя этим козлам Руслан и Семён. Джонатан был далеко, а Крэг случайно оказался рядом. И по случаю получил меня. По скидке. За четыреста евро. Обычно меня получали даром.

— Что ж… Я… Я уйду. Но все же хотел бы сыграть для тебя на прощанье. Где там твой магазин?

Он убрал свои руки со стены раньше, чем я отлепила влажные пальцы от чёрного плаща. Как из них не выскользнул телефон — загадка. Два переулка, здание — убогое до жути, мастерская музыкальных инструментов, и как мне Гугл подобное подсунул?

Крэг не выказал удивления — ну, не всему же в жизни удивляться? Я уже перестала удивляться нашей второй встрече. Вот третья точно бы вогнала меня в ступор и заставила уверовать в проделки Купидона.

— Скажите, а у вас инструменты только чинят? — спросила я тихо, пытаясь не выдать разочарование. — Или продают тоже?

— Это смотря что вам нужно, — ответил ответственный человек, смотря на наши задумчивые лица поверх затемнённых очков.

Я не стала оборачиваться на Крэга, надеясь, что медленную русскую речь тот поймёт без всякого перевода. И мы ещё не получили утвердительный ответ на наличие в продаже саксофонов.

— Вам для ребёнка?

Тут я точно не стала коситься на большого ребёнка.

— Нет, для взрослого, — и действительно чуть не добавила «ребёнка», у которого зачесались вдруг шаловливые ручки потрогать ледяные клавиши инструмента, вместо женских родинок.

— Есть только аля студенческий вариант Ямахи. Не дешевый Китай. Девяносто тысяч.

Я обернулась к Крэгу, и тот сразу кивнул, но я все же решила озвучить сумму на английском и перевести в евро.

— Я понял, — почти огрызнулся он и тут же полез в карман пиджака за бумажником.