Она от имени коллектива библиотеки имени Пушкина вручила виновникам торжества «Энциклопедию домашнего хозяйства». Безымянные соратницы захлопали в ладоши. Эльвира с Сергеем преподнесли комплект постельного белья, сопровождая это тостом про великую любовь, соединившую людей из разных городов…

Я тихо сатанела. Сидела за столом как на иголках, поминутно поглядывая на часы, потому что после обеда из больницы должны были выписать Ритку. Привезти ее вызвались Оксана со Стасом. А вечером ему же предстояло ехать на вокзал встречать своих родителей — на завтра, четверг, была назначена свадьба моей единственной, драгоценной доченьки…

Мне уже было недосуг горевать о том, что Риточка меня покидает, насущнее стало решение сугубо практических вопросов. Например, куда, по каким углам распихать гостей? Не на пол же штабелями их укладывать?.. Можно, конечно, спровадить маму с Ефимом к соседям, но у них точно такая же малогабаритная «двушка», а в ней — еще двое детей. У свекрови — Ленчик… У Ольги Костиковой — муж, сын, свекровь и собака… От Тамары Васильевны толку как от козла молока, в ее доме такая грязища, что только ужики еще не ползают. Да, скорее всего, придется нам укладываться спать штабелями…

Звонок в дверь сорвал меня с табуретки. Вместе с Риточкой, Стасиком и Оксанкой явился… Паперный. Мы не виделись почти две недели, минувшие после ужина в «Золотом галеоне», лишь любезничали по телефону, обмениваясь новостями…

Бледную, заморенную больничными экзекуциями Ритку все принялись целовать и тискать. Она еле устояла под натиском бабушек и дедушек, соседей и библиотекарш. Мне и словом перемолвиться с ней оказалось затруднительно, мы с дочкой лишь обменялись взглядами, означавшими: что творится?! Дурдом!

Усадили мою девочку на диван, баба Тоня наложила ей полную тарелку угощений. Стасик на правах своего человека самостоятельно раздобыл недостающие бокалы и приборы, а с посадочными местами возникла неразрешимая проблема. Эльвира уже принесла все имевшиеся в ее квартире стулья. А с остальными соседями я почти не общалась, да и трудно было кого-то застать дома в разгар рабочего дня.

— Я не буду садиться, тороплюсь на совещание, — сообщил Вадим, пресекая переполох. Принял из рук Ефима Петровича бокал с шампанским и неспешно, с толком, чувством, с расстановкой, выдал тост: — Но и не приехать я не мог, чтобы поздравить вас со столь знаменательным событием. Две свадьбы на одну семью, которые к тому же справляют два дня подряд, — само по себе явление уникальное. Я очень благодарен судьбе за то, что она свела меня с такими прекрасными людьми, как вы. Это большое счастье, когда люди находят друг друга. Раиса Семеновна и Ефим Петрович, желаю вам не забывать об этом, дорожить своим союзом. Будьте здоровы, многие вам лета!

— Горько! — пискнула Тамара Васильевна, захлебываясь от восторга.

Гости вразнобой поддержали традиционный клич. Ефим Петрович с готовностью обслюнявил мою засмущавшуюся маму. У Риточки глаза полезли на лоб. А Вадим, чокнувшись со всеми присутствующими, пригубил шампанского и, вынув из кармана конвертик, протянул его маме:

— Раиса Семеновна, примите мой скромный подарок. Это карточки гостей отеля «Сибирь», я забронировал для вас номер люкс на два дня, чтобы вы провели начало медового месяца с комфортом…

— Вот спасибочки! — крикнул жених и потянулся к Паперному своей стопкой с водкой. — Вот это по-человечески!

Вадим чокнулся, но пить не стал, сославшись на аврал. Простился, призывно глянув на меня, и протиснулся в прихожую.

— Вадик, что бы я без тебя делала?! — привалилась я к дверному косяку со стороны лестничной клетки.

— Так и я без тебя никуда, — погладил он меня по волосам. — Не переживай, Сонечка! Все будет на высшем уровне! Стас в курсе — я распорядился подать к пяти часам служебную машину. Водитель привезет тебе готовый ужин и сгоняет на вокзал, доставит твоих сватов. А ты постарайся ночью отдохнуть, ладно?

— Постараюсь, — неуверенно отозвалась я и уткнулась в его ладонь. И поняла, чего мне так мучительно недоставало: его присутствия. Его поддержки. Его способности решать проблемы с той же легкостью, как щелкать семечки. И не важно, что Паперный — чужой муж. Он для меня сделал столько, сколько не смог сделать родной. Потому что есть настоящие мужчины и есть их жалкое подобие…

…Стасик уехал на вокзал. Кто бы знал, как я боялась! Как перед приемом у зубного врача. Нет, хуже! Гораздо хуже. Описать не могу мой дикий страх перед встречей с его родителями… Вдруг я им не понравлюсь и они отменят свадьбу?.. А что? Все может быть… Да и кому может понравиться бледная спирохета с коротюсенькими двухсантиметровыми волосами?.. Уж если муж любит жену здоровую, то свекрови сам Бог велел желать от невестки красоты и расторопности…

А тут еще в нашу квартиру, как в загадке, набилась «полна горница людей». Я думала, что бабуля свое замужество проведет тихой сапой. В конце концов, ей же не двадцать и даже не тридцать лет… Какой там!.. Народу за столом собралось не меньше, чем на мамино сорокалетие. Когда мужчины вышли на балкон покурить, бабушка без ложной скромности начала исповедоваться:

— Пятнадцать лет, девчонки, прожила соломенной вдовой, с тех пор как Николай в Надым уехал. Думала, уж никогда мне Господь не пошлет отрады и утешения. И вот, надо же, встретила такого прекрасного человека!

— Рая, как я погляжу, он выпить не дурак, — оспорила ее выводы баба Тоня. — Своего Михаила я всю жизнь держу в ежовых рукавицах, а сегодня из-за твоего Ефима он совсем от рук отбился. Ты ему скажи как жена: к чему это все наливает да подливает? У нас тут что — пьянка или свадьба?!

— Мам, в самом деле, нам сейчас новых родственников принимать, а Ефим Петрович совсем разбушлатился, — заметила моя мамочка. — Может, вы уже поедете в гостиницу?

Бабушка, похоже, тоже хватила лишнего, потому как отреагировала слишком горячо и крайне неадекватно:

— Ага, выходит, мы тебе мешаем? Родную мать гонишь? Что, я уже не имею права на Риткиных сватов посмотреть? Рылом не вышла?! Забыла, как я внучку нянчила?

— Бабуленька, никто не забыт, ничто не забыто, — вякнула я.

— Мамочка, не сочиняй. Кто вас гонит?.. Просто я думаю, вам самим будет приятнее… э-э-э… отдохнуть наедине, — объяснилась моя родительница.

— Да я вообще не понимаю, к чему это Вадим придумал какую-то гостиницу… Обошлись бы без нее. Лучше бы выдал деньгами… Чай, не баре! В тесноте, да не в обиде, — разворчалась наша прижимистая новобрачная.

Мама окончательно зашилась, зарапортовалась — не знала, за что хвататься. Зачем-то принесла с кухни пустую селедочницу и принялась собирать в нее объедки и мятые салфетки со стола. Отобрала у всех тарелки, составила их стопочкой, и тут в прихожей прозвенел звонок. Матушка чуть не выронила посуду, но Окса сказала, что сама откроет. Мое сердце остановилось — и покатилось вниз…

Но оказалось, я рано волновалась — пожаловала Лилия Евгеньевна. Загорелая и сильно растолстевшая.