Смотреть друг на друга не стали, как и обмениваться любезностями. Игорь хотел бы спросить, не тревожит ли рана, не замучил ли Воробьёв, столько времени продержав в душном кабинете. Может сказать, чтоб не волновалась о деле Фомина, поскольку скот несомненно сядет и больше никого не тронет. Но девушка рядом с ним не выглядела ни испуганной, ни уставшей. Очень хотела не выглядеть так. Он должен был поддержать эту игру. Поэтому смолчал.

– Сегодня утром Воробьёв видел вас с Егором возле моего дома.

Маргарита притормозила на мгновение, затем продолжила идти.

– Вот как.

– Я знал, что ты не удержалась и перешла в его школу. Но память к нему не вернулась тогда. Мне жаль… И вот теперь, выходит, вы снова вместе. Так Егор вспомнил тебя?

– Вы знали? И не были против? Удивлена… Сейчас мы учимся в одном университете. Говорю сама, чтобы не стало очередным сюрпризом. Но вас ведь интересует совсем другое. Спрашивайте прямо, господин майор.

– Егор вспомнил, что случилось тем летом?

– Полагаю, что ещё – нет. Но память возвращается к нему.

– Он в курсе, что время аварии и его попадания в больницу не соответствуют друг другу. Егор проверял данные ГБДД.

– Придумывая эту ложь, вы ведь были готовы к подобному исходу. Вашей участи не позавидуешь. Она ещё более жалкая, чем моя…

Они остановились под деревьями, и Маргарита опустила голову, наблюдая за тем, как на поверхности лужи покачивались яркие листья.

– Ради семьи вы сломали свою гордость и едва ли не на коленях умоляли забыть о всём, что случилось. Оценит ли хоть кто-нибудь из тех, кого вы хотели защитить, эти усилия?

– Мои усилия не имеют значения. Я хочу, чтобы моя семья была в безопасности. Хочу, чтобы всё это закончилось… – Игорь осёкся, прерывисто выдыхая и глядя куда-то в сторону.

– Эти два желания несовместимы. Укрывая под одной крышей преступника и жертву, вы до сих пор надеетесь на мирное разрешение? Если Егор начал вспоминать, то он вспомнит всё. Это вопрос времени.

– Но даже если он всё вспомнит, то не будет знать…

– Что его мать была пособником убийцы?

– Вера не могла знать, что это случится.

– Да бросьте! Впуская в дом к беззащитной женщине невменяемого… нелюдя, на что она рассчитывала? Вы можете обманываться и дальше. Но я знаю, что она была рада итогу.

– Маргарита…

– Наши с Егором матери ненавидели друг друга уже много лет. Просто Вере повезло больше. В награду она даже получила то, о чём так мечтала, воюя с моей матерью. И миллионный проект, и кресло замдиректора. Но, эта женщина пока ещё ваша жена. И мать ваших детей. Поэтому спор бесполезен. Она манипулирует вашими чувствами. А вы – моими.

Последние слова попали в цель, и Игорь не нашёлся, что ответить. Что он вообще рассчитывал сказать сегодня? Сумасшествие… Два года назад он умолял почти невменяемую от случившегося девочку пощадить его семью. Манипулировал? Верно… Давил на то, что сын ничего не помнил, что слабое сердце не выдержит правды. Что пара месяцев отношений в их возрасте – пустяки, и ими можно пожертвовать ради благополучия Егора.

Он просил ребёнка, чья мать была жестоко растерзана, пощадить ту, что впустила в её дом убийцу. Глядя в безумные глаза этой девушки он прекрасно знал, что влюблённое сердце согласится на любую жертву. Раз её забыли, только её, то и не важна вовсе. А раз так, то что оставалось? Помнить за двоих и запечатать всё в своей душе, выплёскивая ненависть на ублюдков вроде Фомина.

Маргарита согласилась… И камера наблюдения у дома внезапно оказалась сломана, а запись видео с неё исчезла. Но копия его, конечно же, осталась у стоящей сейчас перед ним девушки.

Того самого, на котором Вера приходила незадолго до убийства, а затем, покидая дом, впускала любовника хозяйки, накачанного наркотиками. Кто бы мог ожидать, что вскоре в этот же дом на свою беду вернутся и Маргарита с Егором…

– Скажи, что ты планируешь делать с записью? – произносить это было так же легко, как жевать битое стекло.

Маргарита нервно усмехнулась, поднимая голову и глядя куда-то в небо, укрытое рваными тучами. Снова быть дождю…

– Я не хочу, чтобы Егор вспоминал весь тот кошмар. Но его память восстановится, так что это неизбежно. И мне страшно от мысли, что он почувствует, когда узнает, какое участие во всём приняла родная мать. Страшно, что вся эта история снова получит огласку, и каждый будет тыкать в него пальцем, называя сыном убийцы. Люди порой так примитивны. Они не вдаются в детали и судят по себе. Я не хочу, чтоб Егор страдал. У него слабое сердце. Слишком много потрясений могут стать фатальными. И всё ещё в моих силах уберечь его от этой правды. Только ради него. Мне плевать на остальных. Даже ради вселенской справедливости и личной мести, я не стану рисковать его жизнью и благополучием. Это не коснётся Егора. Вы получили мой ответ два года назад. Так что хотите услышать сейчас?

Маргарита развернулась, и пошла прочь по аллее, забывая о том, что машина находилась в противоположной стороне.

– Спасибо… – услышала она тихое вдогонку.

Слово впилось в спину, вызывая глухую боль в старой ране на плече. Простое слово, но было так неуместно между ними.

_________________________________

Превышение пределов необходимой обороны квалифицируется по статье 114 УК РФ, если оно повлекло за собой причинение вреда здоровью нападавшего в тяжёлой степени.

Деньги в этом мире решают всё… Подкупить нотариуса и узнать о составленном племянницей завещании, было не так уж и сложно. Вся реальная сложность состояла в его содержании. Скомканная копия валялась у ног побелевшей от злости Дианы. С одной стороны её донимали кредиторы, с другой стороны мучило бессилие хоть как-то достать ненавистную родственницу.

– Ты должна была отправиться следом за своей мамашей, дрянь…

Нет… Серьёзно? Серьёзно?! Таков был смысл слов сказанных Марго при прошлой встрече? «NewEra» не достанется ей даже после смерти чокнутой девчонки? Не достанется ни при каких обстоятельствах?! Кто составляет завещание в девятнадцать лет?! И насколько нужно лишиться рассудка, чтобы всю недвижимость записать на какого-то бомжеватого дядьку-водителя, а процветающую фирму – на мальчишку с которым просто встречалась?! А в случае, если с обоими что-то случалось до её смерти, всё состояние уходило на благотворительность…

– Ненавижу!

Диана наступила тонким каблуком на скомканную бумажку и сжала кулаки. Длинные ногти впились в ладони, только больше зля.

– Всё ещё шипишь? – Артур – её сын, привалился плечом к дверному косяку.

– Кажется, я запретила врываться в мой кабинет без стука!

Широко ухмыляясь, он нарочито громко постучал по открытой двери кулаком. Потом прошёлся по ковру ленивой походкой и приблизился к матери.