Но она ничего такого не сделала и не сказала. В любом случае было уже слишком поздно. Кто-то заметил их в окно, и кружевная штора приподнялась. Почти тотчас же дверь дома открылась, и на крыльцо вышла Верина дочка, со стуком перекатив через порог скрипучую кукольную коляску.

– Тетя Лили! Заходите!

По сравнению с особняками на Чемпион-Хилл Неттин дом казался миниатюрным. Узкий входной коридор лишь немного расширялся перед лестницей, поэтому, когда из гостиной появилась Нетта со своим мужем Ллойдом, всем пришлось протискиваться друг мимо друга, чтобы обняться или обменяться рукопожатиями.

– Желаю вам всего наилучшего, – сказала Фрэнсис.

Она принесла в подарок банку соли для ванн. Лилиана подарила сестре духи.

Пока Нетта разворачивала подарки, откупоривала, нюхала сама и давала понюхать другим, прошла минута-другая. Дети подбегали тоже понюхать, мальчишки морщились и уносились прочь, зажав нос. Дом был полон детей. Маленькая задняя комната походила на школьную игровую площадку. В конце коридора располагалась крохотная кухонька. Несколько мужчин со стаканами в руках стояли у открытой задней двери, ведущей в сад, но большинство взрослых собралось в гостиной – той самой комнате, которую Фрэнсис мельком увидела с улицы. Отсюда, из прихожей, комната выглядела еще более пугающе. Там было не меньше двадцати человек, сидевших на разномастных стульях. Те, кто помоложе, мостились на них по двое или сидели по-турецки на полу. Там было светло, жарко, тесно, но по-семейному уютно и оживленно. Свободный круг посередине ковра напоминал ринг для петушиных боев. Войдя наконец в комнату вместе с Лилианой, Фрэнсис едва успела сказать «добрый вечер», как сразу же заметила, какое впечатление произвел ее выговор. Все встрепенулись и заинтересованно на нее уставились. «Это хозяйка дома, где живут Лил с Леном», – прошептал кто-то. Похоже, здесь все про нее знали и с любопытством ждали встречи с ней. Фрэнсис вдруг пришла в голову ужасная мысль: а может, Лилиана привела ее сюда – принаряженную и завитую – для того только, чтобы похвастаться перед родней своим с ней знакомством?

Она испытала несказанное облегчение, когда разглядела среди присутствующих Веру и Мин. А увидеть миссис Вайни, увешанную гагатовыми украшениями, которая сидела в кресле, подобрав подол чуть ли не до колен и выставив на обозрение свои чудовищные щиколотки, было все равно что встретить старого друга.

– Ах, мисс Рэй, вы выглядите умопомрачительно! И прическа у вас – закачаешься! Не иначе Лил расстаралась – я угадала?

Когда Фрэнсис подошла к ней, чтобы пожать руку, миссис Вайни притянула ее к себе и смачно чмокнула в щеку.

Потом кто-то пересел, кто-то передвинул диванные подушки, кто-то переставил стулья – и Фрэнсис с Лилианой кое-как втиснулись между двумя пожилыми женщинами. Это были ирландские тетушки Лилианы, миссис Дейли и миссис Линч. Другие две тетушки сидели поблизости – миссис Какая-то-там и миссис Какая-то-еще. Фрэнсис мгновенно забыла имена, но была очень рада, что уселась среди них и уже не привлекает к себе особого внимания. Ей сделали комплимент по поводу платья. Подали бокал крюшона с плавающими в нем ломтиками консервированных фруктов. Тетушки поднесли кусок праздничного торта, облитого глазурью. Ну и как ей Клэпэм? Не очень-то похож на Чемпион-Хилл, прямо скажем!

– А Ленни, значит, так и не пришел?

Фрэнсис объяснила насчет корпоративного ужина.

– Какая жалость! Он ведь настоящий комик, этот Ленни. Умеет насмешить до коликов в животе.

– Да уж, что правда, то правда.

Ей совсем не хотелось крюшона: при виде него живо вспомнились «змеи и лестницы». Но она осторожно отглотнула из бокала, улыбаясь, озираясь по сторонам. Обстановка кричаще безвкусная: на высокой полке расставлены кружки-тоби, высокие пивные кружки с крышкой и медные подносы фабричной штамповки. Мебель новехонькая, лакированный буфет так и блестит. Всю мебель, насколько помнила Фрэнсис, семейству поставлял Ллойд, который держал товарный склад в Баттерси. Вон тот пожилой мужчина с тучной репообразной фигурой, по всей видимости, родной брат миссис Вайни. А молодой человек рядом, со шрамами на лице и бельмами вместо глаз, – его сын, потерявший зрение на войне. Молодые парни в углу комнаты, должно быть, те самые буйные ирландские кузены Лилианы, о которых неодобрительно упоминал Леонард. Двое из них просто привлекательны, а третий чертовски красив – кинозвезда, да и только. Все девушки походили на Веру – такие же остролицые, но с ненакрашенными тонкими губами. И теперь все они наперебой обращались к Лилиане, просили показать браслет-змейку, недавно введенный в моду Тедой Бара[18]. Лилиана сняла браслет, и они стали по очереди его примерять.

Фрэнсис было странно видеть, насколько непринужденно чувствует себя Лилиана среди всех этих незнакомых ей, Фрэнсис, людей, было неприятно понимать, что у нее есть этот мир, эта жизнь, не имеющая ничего общего с ее жизнью в доме на Чемпион-Хилл. «У каждого из присутствующих здесь есть права на Лилиану, – подумала Фрэнсис. – А у меня?»

Но когда она начала погружаться в уныние, подавленная этой мыслью, Лилиана повернулась к ней и шепотом спросила:

– Ты в порядке?

– Да, в полном.

– Наверное, для тебя это слишком – такое сборище?

– Нет, вовсе не слишком.

Едва сказав это, Фрэнсис поняла, что и впрямь вовсе не слишком. Они улыбнулись друг другу, и всю их неловкость, все нервное напряжение последних нескольких дней сразу как рукой сняло. Между ними вдруг в один миг установилась полная близость, что удивило и взволновало обеих тем сильнее, что произошло это здесь, в ярко освещенной, жаркой комнате, битком набитой людьми. «Ну конечно же, именно за этим мы и пришли сюда!» – внезапно осенило Фрэнсис. В доме на Чемпион-Хилл они с Лилианой не решались открыто посмотреть друг другу в глаза, даже оставаясь наедине. Но здесь, среди многолюдного сборища… Они отвели взгляд друг от друга, но близость осталась. Они сидели бок о бок, практически на одном стуле, и Фрэнсис явственно различала ароматы, исходящие от Лилианы: запах пудры, запах губной помады, запах волос. Лилиана крикнула что-то одному из своих кузенов. Потом потянулась вперед, отодвинула тетушкин стакан, поправила гагатовое ожерелье на груди матери. Фрэнсис украдкой следила за ней, подмечая каждое движение, каждый жест, смотрела на нее будто бы… как? Будто бы всеми порами своего тела, подумала Фрэнсис.

Прибыли новые гости. В холле возникла толчея, залаяла собака, зашелся плачем младенец. Собака вбежала в комнату следом за вновь прибывшими и принялась носиться взад-вперед, высунув мокрый язык. Орущего во всю глотку ребенка – крохотное существо в розовом платьице с оборками – стали передавать из рук в руки. Тетушки пересели, стул рядом с Фрэнсис освободился. Это место занял симпатичный мужчина примерно одних лет с ней, который представился Эвартом и пожал ей руку горячими жесткими пальцами. Он тоже родственник? Нет, он не очень близко знает семью. Он работает шофером у Ллойда и на вечеринку явился в одиночку. Заметив, что бокалы у Фрэнсис и Лилианы пусты, он встал и отошел, чтобы их наполнить. Но по возвращении заговорил именно с Фрэнсис.