— Я убью каждого, кто тебя касался, Серафима, — угрожает сквозь стиснутые зубы. На лице маска ярости и жестокости. Приговор вынесен, осталось дождаться исполнения. — Можешь не надеяться на спокойную жизнь.

— Себя убей, — огрызаюсь, как маленький злой зверёк.

Его губы растягиваются в недоброй улыбке.

— Ты с этим сама отлично справляешься.

Сердце пронзает болезненный укол. Неужели он ещё что-то чувствует ко мне? Нет, не может быть. Он бы не подверг меня такому унижению, если бы верил в нас. В наше будущее. Разве что он готов и дальше использовать меня в качестве своей постоянной шлюхи. Не самой дорогой.

Сабуров бросает на меня последний взгляд и оставляет.

Пробую собрать себя по кусочкам. Вечность прятаться за машиной я не смогу. А время вспять не повернуть. Подхожу ближе к капоту, замечая Илью. Пунцовый, он смотрит на меня широко распахнутыми глазами.

Выдыхаю. Смотрю на начальника моей охраны. Не знаю, чего ожидала. Смешков, может быть, похабных взглядов. Но никто ни из моей охраны, пара человек из которых стояла рядом с Андреем, ни из охраны Сабурова даже не смотрел в мою сторону.

Ратмир перекинулся парой слов с Андреем. Тот ему кивнул, и Сабуров, не глядя на меня, направился к своему внедорожнику. Его люди последовали за ним. Сел в свою машину, даже не оглянувшись. А я стояла и наблюдала за ним, как преданная собачонка, верящая, что хозяин за ней обязательно вернётся.

Илья, всё ещё шокированный произошедшим, подошёл ближе и пялился на меня поверх капота машины.

— А-хе-реть, — произносит по слогам, — это что сейчас было? Порно в прямом эфире? Ты бы дала фору любой вебкам-модели.

— Заткнись, пожалуйста. — Меня немного отпускает после его пошлых шуточек. — Всё так хорошо было видно?

— Видно — нет, но твои стоны я слышал отчётливо. Как бы после такого гетеросексуалом, не дай бог, не стать, — смеётся, перекрестившись.

Охрана — класс. Подождали смирно, пока я кончу, теперь ждут, когда я сяду в машину. Интересно, о чём состоялся разговор между человеком Сабурова и Андреем? От предположений волосы на голове шевелились. Вероятно, тот объяснил на пальцах, что не сильно-то я сопротивляюсь, поэтому мешать ни к чему.

Чуть позже, терзаемая любопытством, я всё же подошла к Андрею. Не смогла сдержаться.

— О чём вы тогда договорились с человеком Сабурова?

Начальник охраны явно не ожидал от меня подобного вопроса. Даже смутился на мгновение, но быстро взял себя в руки.

— Сказал не мешать, так как вы не просили о помощи.

Теперь настала моя очередь краснеть. А ведь он прав. Мне и в голову не пришло закричать: «Спасите, помогите».

Для себя я уже решила, что оставаться в доме Юрасова — плохая затея. Какой смысл ждать, когда он меня из него вышвырнет сам? Уж лучше уйти с гордо поднятой головой. Насколько это возможно в такой ситуации.

Пошло всё к чертям. Бедность так бедность.

Уеду в какую-нибудь глушь, где из интернета только три джи ловит. Начну всё с чистого листа, а зарабатывать на хлеб буду, преподавая гимнастику детям.

Не могу я так больше. Нет у меня сил бороться.

А главное, за что бороться? За несуществующую любовь Сабурова? Мужчины, который намеренно растоптал меня на глазах посторонних людей?

Я его ненавидела, но себя, за собственную слабость, ненавидела ещё сильнее.

Единственный способ избавиться от позора — это забиться в самый дальний и тёмный угол этой страны.

Когда Юрасов вернулся, я ждала чего угодно, но только не его приподнятого настроения. Хуже всего, что причину веселья я понять никак не могла. Ведь я подставила его своим поведением.

— Алексей Алексеевич, я так больше не могу. Нам нужно развестись.

— С чего бы? — интересуется, имитируя удивление. Хотя сам всё отлично понимает.

— Вы же знаете, что произошло… — теряюсь.

— Ты хочешь снова побежать к Сабурову и ублажать его на постоянной основе? — строя из себя интеллигента, усаживается в кресло с сигарой в одной руке и виски в другой, жалит словами.

Уши горят. До носа доходит зловонный запах сигары, и к горлу подкатывает тошнота. Сглатываю слюну, пытаясь взять себя в руки.

Я опасалась, что его вновь захлестнёт ярость. Ненависть. Но ничего подобного сейчас не наблюдала. Он был собран и предельно спокоен. И это его состояние меня напрягало куда сильнее открытых эмоций. Что он задумал?

— Нет. Конечно нет, у меня не было подобных планов, — искренне недоумеваю.

Но неужели именно таким выглядит моё решение со стороны?

— Теперь, дорогая, я тебя точно никуда не отпущу. И рожать ты будешь здесь, под моим присмотром, — улыбается, но от этой улыбки внутри всё холодеет.

Я не понимаю его планов. И почему они завязаны на моей персоне.

— Что за бред? Я уйду от вас, хотите вы того или нет.

Ухмыляется.

— Я не отпущу тебя к нему, можешь и не надеяться, — его слова больше походят на угрозу.

Я сидела, тяжело дыша. Только сейчас до меня дошло, в какую клоаку себя загнала.

— И что же, теперь я ваша пленница? — спрашиваю, а сама в голове придумываю пути побега. Только знать бы куда.

— Ничего с тобой я не сделаю, — смотрит своими побледневшими от возраста глазами, и я осознаю, насколько недооценивала его.

Ведь была уверена, что его намерение взять меня в жёны связано лишь с желанием насолить Сабурову за то, что в своё время он из-за него обзавёлся рогами. Но теперь понимаю, что это была не главная причина. Он нашёл слабое место Сабурова и точечно наносил удары.

А я пешка в этой игре. Незначительная фигура, которую можно устранить, когда придёт время.

— Но наш уговор ты выполнить должна. А потом — свободна, как я и обещал, — и снова эта улыбка. Только свобода кажется чем-то далеким и невозможным. Разве что уехать в эту свободу мне позволят в катафалке.

Не знаю отчего, но я не сомневалась, что живой по его воле из этого дома не выберусь.

Перед тем как он отпустил меня в мою комнату, охрана забрала мой сотовый. Вот так просто. А я даже не рыпалась. Юрасов не Сабуров. С последним я подсознательно чувствовала, когда он может применить ко мне силу. Когда накажет, но так, что нам обоим понравится. А с Юрасовым… я не ощущала ничего. Отдаст приказ убить и глазом не моргнёт.

С этого дня начался новый виток моей жизни. Разговоры с сестрой лишь в разрешённое время. Прогулки в саду — по расписанию. Посещения врача под строгим надзором.

В какой-то момент накрыла апатия. Разочарованная своим неправильным решением, я глубоко сожалела, что, будучи беременной, нахожусь вдали от отца своего ребёнка. Но вскоре мой ум вставал на место. Нет. Ничего бы у нас с ним не получилось. Останься я с Сабуровым, далеко не факт, что не лежала бы также в слезах, ожидая его от жены.