– Может, так все и было, – задумался Максим.

– Ну вот видите! – оживился следователь. – И судья тоже так может подумать. Если, конечно, у вас будет хороший адвокат…

– Да, мне нужен адвокат… Кстати, почему его нет?

– Есть у вас адвокат. Ваша супруга уже позаботилась об этом. Но мы же с вами просто беседуем, Максим Игоревич, без протокола, зачем нам адвокат?

– Я требую адвоката! – встал в позу Максим.

– Будет вам адвокат. Но не здесь, а в следственном изоляторе. Мне по секрету сообщили, что сейчас прибудет машина. На тюремном языке это называется этап. Это я так сказал, в порядке общей информации… Обвинение предъявлено еще вчера, протокол допроса есть, так что желаю удачи. И не смею вас задерживать.

Следователь крикнул конвойного, и тот сопроводил Максима в подвал здания РОВД, где находился изолятор временного содержания. Но в камере он не пробыл и четверти часа. Пять человек арестантов построили во дворе, где их по описи и документам принял прибывший за ними конвой из следственного изолятора.

Лежнев застрял в дверях автозака, как Жихарка в печном проеме. Но если в сказке Баба-Яга не смогла перехитрить шального мальчишку, напротив, сама попала в печь, то в этом случае конвоир огрел Максима по спине дубинкой, и загнал в фургон.

– Не тормози, мужик! – гоготнул нахального вида паренек с подбитым глазом и надорванным ухом. – А то ведь почки ныне в дефиците. Или у тебя заначка есть?

Он говорил так быстро, что Максим смог разобрать лишь последние слова.

– Какая заначка? – усаживаясь на скамью, спросил он.

– Заначка, с запасной почкой… Будешь зевать, весь ливер отобьют.

– Кто отобьет?

– Ну ты тормоз, в натуре! Кто тебя по спине жахнул! Тот и ливер отобьет… Или ты, ля, на курорт собрался?

– Нет, – удрученно вздохнул Максим.

Увы, он прекрасно знал, куда его везут… А ведь сегодня вечером ему обещали свидание с женой, прапорщик из дежурной части сказал, что уже есть договоренность. Наверняка, Вика заплатила ему… Она и в следственный изолятор к нему пробьется. Если захочет… И надо было изменять ей с Олесей…

– Расслабься, мужик, – продолжал донимать Максима паренек. – Если попал, то постарайся получить удовольствие от процесса…

– Какое здесь может быть удовольствие? – презрительно скривился Максим.

– Ну, радуйся, что автозак пустой. А то я однажды в такой душегубке был, что не позавидуешь. Человек сто в фургон набили, ты стоишь, а у тебя на голове лежат. Жара, духота, одного ногами вперед вынесли… А здесь почти как в такси…

– Лучше в такси, чем здесь.

– Забудь. Думай о том, что будет.

– А что будет?

– Ну, я-то не пропаду, – надменно усмехнулся паренек. – А ты, не знаю… Ты, как я понимаю, в командировках еще не был.

– В командировках? В командировках был. По работе…

– По работе! Ну ты и уморил меня, тормоз!.. Первый раз в тюрьму ты едешь. Хреново тебе там придется.

– Почему? – проглотив обиду, спросил Максим.

– Да потому, что хорошим одеколоном пахнешь. И прикид у тебя клевый. Костюмчик фильдеперсовый, а дубленка – шик… Раздербанят тебя влет.

Максим не помнил, как его везли в изолятор временного содержания. Проснулся в камере, дорогой костюм на полу, там же шерстяная водолазка и обувь. Он лежал на грязных дощатых нарах в одних трусах и майке, но накрытый дубленкой… Чуть позже, вечером того же дня, ему предъявили обвинение, но не разрешили свидание с женой. Зато рюкзак передали. Теплый спортивный костюм, туалетные принадлежности, разные разности, необходимые в неволе. Но спортивный костюм он надеть не успел: спать очень хотелось, лень было переодеваться. А сегодня было уже поздно. Да и ни к чему. В камере переоденется. Если позволят…

– Раздербанят?

– Ну да, разденут… Там такие волки. Еще и перо в бок сунут… Что такое перо знаешь?

– Знаю.

Максим вспомнил свою бурную молодость, когда со своими друзьями сходился стенкой на стенку с алексеевскими. Там и ножи были, кастеты, цепи… Вспомнил, но смелости ему это не придало. Махать руками он не разучился, и физическая форма неплохая, но не хватало смелости, как не хватало друзей, с которыми он мог встать плечом к плечу против тюремных монстров… Да и нет больше друзей. Сначала Гоша сгинул, затем Вадим. Не смогли они пройти страшное испытание тюрьмой. Или, вернее, злым роком, которое уготовило им прошлое…

– Ну вот, посадят на перо, и добро пожаловать на тот свет. Хочешь на тот свет?

– Нет.

– Тогда давай меняться костюмами.

– Меняться? На что? У тебя нет костюма.

Парень был одет убого: черные замасленные джинсы, растянутый свитер с бахромой понизу, стоптанные кроссовки. Куртка-ветровка с залатанным рукавом и надорванным капюшоном.

– Ну не костюм, а прикид, какая разница? Не понтуйся, мужик, снимай свою одежку, принимай мою…

– Не хочу.

– Почему не хочешь? – угрожающе напыжился паренек.

– Потому что… Оставь меня в покое. Тебе же лучше будет.

– А ты что, крутой?.. Чо, думаешь, если бабок полный вагон, то понты колотить можно? Быков крутых наймешь, да?.. А плевать я хотел на твои бабки. И быки твои на воле остались. Здесь я крутой, а ты пыль, понял!

Максима колотил озноб. Давно не сталкивался он с прямой и явной угрозой, которую представлял разошедшийся уголовник. Уголовник пыхтел от злобы, как надрывающийся паровоз, сжимал кулаки, с трудом сдерживаясь, чтобы не броситься в драку.

– Снимай костюм, говорю!

Максим вспомнил, что нужно говорить в таких случаях. Как-никак он прошел суровую школу бизнеса, где, помимо профессоров от экономики, учительствовали доценты от криминала.

– Это беспредел!

– Беспредел! – взвыл уголовник. – А я, значит, беспредельщик?.. Ну ты попал, гад!

Все-таки он сорвался с цепи. Поначалу Максим закрывался руками, пытаясь защитить лицо, но когда в носу от удара хрустнул хрящ, в голове щелкнул тумблер, переключая режим «пассив» на «актив». Выдвигая руки чужим кулакам навстречу, он тоже ударил – не сильно, но этого хватило, чтобы на какое-то мгновение злодей отступил.

Но мгновение прошло, и уголовник снова бросился в драку. Максим пропустил удар, но смог схватить противника за шею, взять ее в захват, вместе с ним упал на пол, скатился к решетке, за которой сидели конвоиры.

Казалось бы, они должны были вмешаться, остановить драку, но не было с их стороны участия, кроме любопытства жадных до зрелищ людей. Максим бил своего противника, тот в ответ лупил его. Оба в грязи, в крови, но никому не было до них дела. Лишь когда машина въехала в тюремные ворота, открылась решетчатая дверь, Максима оторвали от уголовника.