Конвоиры вышвырнули его на улицу, откуда-то сверху на голову обрушились дубинки. Били его и по спине, и по ногам. Он уже не подавал признаков жизни, а его били, били…

Бойню остановил чей-то властный окрик:

– Хватит!

Максима оттащили в сторону, давая проход для прибывших заключенных. Их загнали в здание тюрьмы. Среди них был и зачинщик драки, но его даже не отругали. Максим уже понял, что стал козлом отпущения. Как понял, что это было частью заговора против него.

К нему подошел офицер в камуфлированной куртке. Густые нависшие брови – словно грозовые тучи над землей, леденящий взгляд, плотно стиснутые губы.

– Вот, товарищ капитан, зачинщик драки! – услужливо сообщил ему конвоир, сопровождавший заключенных в дороге.

– Зачем драку начал? – обращаясь к Максиму, сурово спросил капитан.

– Я не начинал, – сплюнув кровь, сказал он. – Он первый начал…

– Кто, он? Имя, фамилия?

– Не знаю.

– Если не знаешь, чего тогда говоришь?

– Я не знаю, как его зовут, но ведь он начал драку! – возмущенно выпалил Максим.

– Если не знаешь, значит, ты! – глупой, но поражающей логикой отбил капитан слабую попытку подследственного защититься.

– А я говорю… – начал было Максим.

– Молчать! – заорал офицер. – Говорить ты на параше будешь! А здесь тебе, Лежнев, слова никто не давал!

– Лежнев?!! Вы знаете мою фамилию?

Больше не оставалось сомнений в том, что он стал жертвой заговора. Драка возникла неспроста, ее подстроил подосланный или завербованный конвоем уголовник. И Максим знал, зачем это было сделано.

– Знаю, – в зловеще-хищной улыбке сузил губы капитан. – Все мы тебя здесь ждем. Со вчерашнего дня.

Максим до боли зажмурился. Еще следователь предупреждал, что в следственном изоляторе он может стать жертвой тюремного произвола. И все потому, что майор Сизов был здесь вторым человеком после начальника тюрьмы. Уважали его подчиненные или нет, но они сделают все для того, чтобы превратить в ад жизнь убийцы любимой им женщины.

– Но я не убивал, – жалко проговорил Максим.

– Расскажешь это амбалам в бане, – убийственно усмехнулся капитан. – На приемку его!

Максим примерно представлял, что ждет его на пути в камеру. Досмотр, фотографирование, медосмотр, баня. Но сначала его поместили в крохотную камеру без окон и скамьи, здесь можно было только стоять, подпирая собой пышущую холодом и сыростью стену.

Отсюда его должны были направить на досмотр. Но шло время, а за ним никто не приходил. Через час-другой, изнемогающий от усталости, замерзший, он догадался, что про него забыли. И, конечно же, память у тюремщиков отказала неспроста…

За год в прокуратуре произошли большие изменения. Многих следователей Вика не знала. И прокурор новый. Словом, она здесь чувствовала себя чужой.

Дело ее мужа взял на себя следователь Костровский. Угрюмого вида, грузный мужчина лет тридцати пяти. Его привел за собой новый прокурор, уже после того, как Вика уволилась из органов. Она не была с ним знакома и оттого чувствовала себя несколько стесненно.

– Виктория Михайловна, хорошо, что вы пришли, – сказал он, отодвигая в сторону бумаги. – У меня к вам ряд вопросов.

Улыбка его казалась мягкой, но взгляд черствый, коварный.

– Что ж, готова на них ответить…

Она не пыталась очаровать следователя, но и не возводила вокруг себя неприступные барьеры.

– Но сначала хотела бы спросить: почему мой муж в следственном изоляторе?

– Странный вопрос. Еще более странно, что его задает бывший следователь прокуратуры, – приторно улыбнулся Костровский. – Вашему мужу предъявлено обвинение, санкция на арест…

– Я понимаю, все формальности соблюдены. Но почему так быстро?

– Почему быстро? Как и положено, обвинение предъявлено ему в течение двух суток.

– И все равно быстро.

– А что здесь такого? Произошло убийство, подозреваемый установлен, улики налицо… Да, мы сработали оперативно, и гордимся этим. Не пойму, в чем упрек?

– Подозрительно очень. Как будто заранее все отрепетированно. И двух суток не прошло, а Максим уже в тюрьме, – с горьким сарказмом сказала Вика.

– И все-таки я вас не понимаю.

– Что тут не понятного? Максим обвиняется в убийстве сожительницы майора Сизова, начальника оперативной части следственного изолятора. Именно в этот изолятор мой муж и попадает.

– Других изоляторов у нас в городе нет.

– Но есть в области.

– Да, но преступление совершено в нашем городе.

– Я понимаю…

– И я вас понимаю. Хотя мне, кажется, вам бы не следовало щадить своего мужа.

– Почему?

– Потому что он изменил вам. И я так понимаю, изменил грубо, в извращенной форме. Прежде чем убить женщину, он ее изнасиловал…

– Почему вы думаете, что изнасиловал?

– Разорванное белье, синяки на теле потерпевшей… По всем признакам видно, что девушка сопротивлялась…

– Да, но как Максим попал к ней в дом?

– Она пригласила его к себе.

– Ну вот видите! Если пригласила, значит, была согласна…

– Вы, наверное, думаете, что мы сидим здесь, сложа руки? Нет, уважаемая Виктория Михайловна, мы работаем, не покладая этих самых рук. В частности, был опрошен официант, который обслуживал вашего мужа и Олесю Кирильчук. Он слышал, как она ставила условие – не приставать.

– Это обычная женская игра.

– Да, но я также опросил и таксиста, который подвозил вашего мужа и потерпевшую к ней домой.

– И как же вы его нашли?

– Очень просто. Такси вызывал официант, номер телефона он знал, дальше, сами понимаете, дело техники… Так вот таксист утверждает, что ваш муж пытался обнять Олесю в машине, но девушка дала отпор. Также была опрошена и соседка Олеси, если точней, ее гражданского мужа. Так вот, она видела, как Олесю вталкивали в дверь квартиры. Грубо вталкивали.

– Кто вталкивал?

– Смею утверждать, что это был ваш муж. Соседка видела его со спины, но опознала его дубленку…

– И в какое время это произошло?

– В половине одиннадцатого вечера.

– Она смотрела на часы?

– Нет, она смотрела телевизор. В это время закончился ее любимый сериал…

– Почему же она не вызвала милицию?

– Вызвала. Но не сразу. Когда услышала крик Олеси, тогда и вызвала…