– Был ужасный шторм, милорд, – сказал Ситрик, и голос его задрожал. – Мы пытались опередить негодяя, рассчитывая достичь безопасной гавани в Камбере, в бухте за большой галечной косой в Уинчелси. Однако ветер пронес нас мимо входа в пролив, а затем мы оказались во власти стихии. Море поглотило по меньшей мере дюжину кораблей, а остальные понесло к берегу, где волны били их друг о друга. Корабль лорда Брихтрика был одним из тех, что потонули вместе со всей командой. – Он умолк в нерешительности, беззвучно шевеля губами, но в конце концов выдавил из себя: – В общей сложности, милорд, мы потеряли в море почти пятьсот наших людей.

И вновь воздух прорезали крики и проклятья. Этельред, не веря своим ушам, смотрел на сжавшегося перед ним человека, но затем юноша добавил:

– И это еще не все, милорд.

Идрик снова призвал всех к тишине, и, хотя Этельреду безумно хотелось, чтобы Ситрик наконец умолк, он кивнул, чтобы тот продолжал.

– Этельнот приказал нам перетащить корабли, которые удалось спасти, за линию прибоя, но и они были серьезно повреждены. Он намеревался, когда утихнет шторм, отправить гонца за помощью в Уинчелси, чтобы отремонтировать их. Мы изо всех сил старались выполнять его команды, хотя в этом нам мешали дождь, ветер и кромешная тьма, поднявшаяся, казалось, из самой преисподней. Когда мы уже выбились из сил, мы спрятались под прикрытие обрыва, который тянется вдоль берега в тех местах.

Он перевел дыхание, и Этельред ощутил, как на плечи ему начинает давить бремя дурного предчувствия.

– Мы не знали, – продолжал Ситрик, – что флот Вульфнота прибыл в гавань Камбера еще до начала шторма. Когда буря утихла и пока мы спали, эти предатели выплыли из бухты, подожгли наши корабли и при попутном ветре на всех парусах отправились на запад. – Он вновь перевел дыхание и, всхлипнув, закончил: – Мы не смогли спасти корабли, милорд. Мне очень жаль, но корабли погибли. Все до единого.

Последние его слова превратились в вопль, подхваченный всеми, кто был в зале. Этот звук пронзил тело Этельреда, словно копьем. Колени его подогнулись, и он тяжело рухнул на свое кресло, схватившись за стол, чтобы не потерять равновесие. Ему не было нужды искать глазами тень своего брата, поскольку он ощущал ее присутствие как невидимую руку, сжимающую его сердце.

Сотня кораблей потеряна, полторы тысячи людей утонули или пропали без вести. Все это дело рук проклятого Эдварда, и Бог допустил все это, потому что Он безжалостен в своей мести. Время, деньги и человеческие жизни – все потрачено напрасно. Его враги, живые и мертвые, тянут его к погибели, и все его усилия по защите своего королевства заканчиваются крахом.

Он протянул руку к Вульфстану, который молча стоял рядом с ним, неподвижный, словно каменная статуя.

– Вы ведь слуга Господа, – сказал он архиепископу. – Вы должны найти способ ублажить Всемогущего. Он отвернулся от нас, и, если вы не сможете воззвать к Его милосердию, тогда все мы пропали.

Июнь 1009 года

Лондон

Этельстан ехал верхом по многолюдным и шумным улицам Лондона и размышлял об обстоятельствах, которые привели его сюда в это солнечное летнее утро. Отчаяние короля в связи с гибелью его могучего флота; хитрость коварного Идрика, пытавшегося свалить всю вину за это на изгнанного Вульфнота и мертвого Брихтрика; настоятельное требование совета старейшин, чтобы оставшиеся корабли вернулись в Лондон; и, наконец, странное решение его отца назначить его командовать своим поредевшим и покинутым флотом. Пока король со своим двором удалился в Винчестер переживать по поводу рухнувших ожиданий и восстанавливать разыгравшиеся нервы, он вчера вечером поднялся вверх по Темзе вместе с сорока кораблями, которые были предназначены для защиты города от проникновения сюда врага со стороны гаваней викингов за морем.

«Но, боже милостивый, – думал он, – это ведь такой ужасный риск!» Да, когда весь королевский флот стоит на якоре здесь, Лондон действительно хорошо защищен, в то время как все южные берега остаются без защиты. И в случае нападения датчан – а он не сомневался, что они уже очень скоро атакуют их опять, – они в очередной раз направят свой удар на плохо укрепленные города на побережье, от Кентербери до Эксетера. Англичанам оставалось только надеяться, что выступившие против них войска захватчиков будут малочисленны и плохо подготовлены.

Но эти надежды казались ему тщетными. Он не видел причин, почему бы какому-нибудь датскому военачальнику или даже самому Свену Вилобородому не вернуться сюда с еще одной большой армией, чтобы поживиться золотом и серебром, имевшимся у британцев. Для датчан это стало стилем их жизни, а сейчас вести о гибели английского флота, конечно, уже должны были достигнуть портов Дании. Эти жадные северяне будут лезть друг у друга по головам, лишь бы только попасть на корабли, отправляющиеся грабить Англию.

Он обогнул восточный конец обширной, огражденной стеной территории собора Святого Павла и поехал по кишевшей людьми базарной улице Вест Сип. На некотором удалении справа от себя он видел частокол, окружавший королевский дворец с единственным по-настоящему дорогим для него сокровищем в Англии. Ему казалось невероятным, что после стольких лет, когда он избегал двора своего отца и терзался искушениями в отношении Эммы, сейчас король поручил ему ее защиту. Если Господь решил устроить ему испытание, отдав королеву ему прямо в руки, то Он поступил глупо, потому что Этельстан этой проверки, без сомнения, не выдержит. Он уже пытался выбросить ее из своего сердца, падал в объятия многих других женщин, чтобы забыть одну-единственную, но все это были бесплодные попытки. Он до сих пор любил ее, не стыдясь этого и нисколько не раскаиваясь, помоги ему Господь.

В который раз он задумался над тем, почему Эмма до сих пор находится в Лондоне, а не уехала в Винчестер ожидать приезда короля там. И почему, кстати, она не прибыла на сбор кораблей флота в Сандвич? Вместо нее там привилегией сидеть подле короля воспользовалась Эдит. А это, безусловно, место Эммы. Тогда ее отсутствие встревожило его, однако последующие катастрофические события в Сандвиче вытеснили из его головы все остальное.

В безуспешных поисках ответа он продолжал раздумывать над этим, проезжая мимо дурно пахнущих мясных лавок на флэсстрэт. В какой-то момент ему даже пришлось смирять своего коня, разволновавшегося от запаха крови, но очень скоро они повернули на широкий проход, который вел в сторону Алдерсгейт и дороги на север. Через несколько мгновений он уже проезжал между двумя квадратными башнями из камня, отмечавшими въезд в королевский дворец.