– Это… плохо! – мотнул головой Ковалёв.

– Надо идти за ними! – сказал Лобанов. – Командир, я натягиваю костюм?

– Ты останешься. – Вербов оглядел свою команду: все трое уже надели скафандры. – Забираем разгрузки и выходим.

Вершинина молча направилась к хвостовой шлюзовой камере.

– Эх, я бы не помешал! – с огорчением проговорил Титов.

– Я тоже, – буркнул расстроившийся Лобанов.

– Подведи машину ближе к дыре, – распорядился Вербов.

«Краб» пришёл в движение. Но стоило ему повернуться к основанию пирамиды кормой, как батиплав догнала ещё одна взрывная волна, едва не вогнавшая его в дыру как пробку в бутылку!

Свет в кабине погас.

Все, кто стоял, полетели на пол, в том числе подводники в скафандрах.

Раздались сдавленные ругательства и крики, чертыхнулся Лобанов.

– Что случилось?! – послышался голос Ковалёва.

– Похоже, ещё одна торпеда… – Лобанов добрался до своего кресла.

– Кто стрелял?!

– Не догадываетесь?

– Американцы… неужели они промазали?

– Ситуация похитрей будет, американскую торпеду уничтожили антиторпедой.

– Кто?!

– Наши парни на «Грозном», больше некому.

– Свяжись с ними, – встал на ноги Вербов, помогая подняться Вершининой.

– У нас проблемы, гидроакустическая рация в отрубе, нет связи.

– Тогда поднимись повыше и посвети прожектором.

– Чтобы нас сбили следующей торпедой?

– «Грозный» прикроет… – Вербов сжал зубы. – Если он нас догнал.

– Вот именно.

Решение созрело исподволь.

– Выходим! Нет времени на маневры и поиски связи. Макс, помоги со шлюзом.

Лобанов передал управление Пинчуку и направился вслед за водолазами в кормовой отсек.

Слабым оранжевым свечением наполнились лампы аварийного освещения.

Подводники закрепили на спинах друг друга ранцы с аварийным запасом, оружие, по одному начали заходить в шлюз, первым – Вербов, предупредив, чтобы при появлении в воде все проверили связь.

Зашипели насосы, выгоняя воздух из шлюзовой камеры.

Створки выходного люка распахнулись, и Вербов выплыл из батиплава в глубокую темноту, не видя ни зги. Машинально включил фонарь, но тут же выключил, подумав, что свет фонарей могут засечь с вражеской подлодки.

– Макс?

– Слышу тебя! – отозвался капитан.

– Давай следующего. Предупреди – фонари не включать!

В серой массе перед лицом Дениса прорезалось светлое пятно, из которого вынеслась смутная тень.

Водолазы столкнулись. Послышался тихий вскрик.

– Денис?!

– Спокойно, полковник, – ответил он, придерживая металлическую фигуру водолаза; это была Вершинина. – Не включай фонарь.

– Меня предупредили.

– Макс, давай.

Шлюз выдавил ещё одну тень – Ковалёва.

Глаза уже привыкли к «пещерному» мраку толщи вод вокруг и начали различать объекты, чуть видимые на фоне слабого свечения стен пирамиды. «Краб» вообще исчез, будто растворился в темноте, и лишь красный огонёк на горбу верхнего корпуса позволял воображению дорисовать его облик.

– Ничего не вижу, – пожаловалась Инга.

– Я рядом.

– Тебя я вижу.

– Юрий Илларионович левее, а за его спиной пирамида.

– Я имела в виду вход в пирамиду.

– Он в двадцати метрах от вас, – донёсся голос Лобанова. – Сейчас я его обозначу.

Вербов хотел запретить капитану включать прожектор, но не успел: мрак прорезал тонкий красный луч. Но это был не прожектор, Лобанов включил лазер.

– За мной! – Вербов развернулся, запустил движки скафандра.

Дыра, пробитая американскими водолазами, имела диаметр около двух метров, и проникнуть внутрь хода не составило труда.

Вербов достал автомат, прикрепил его к боку так, чтобы стрельбу можно было начать в течение секунды, дождался появления спутников.

– Я иду первым, Юрий Илларионович следует за мной, Инга…

– Поняла, – отозвалась Вершинина.

Оба понимали, что их может ждать засада или иной сюрприз, и надо было готовиться к любому изменению обстановки.

– Макс, мы пошли.

– Желаю удачи! Если что – я на связи.

– Если что?

– Ну, мало ли… кофе принесу… или гранаты…

Вербов двинулся по тоннелю в глубь сооружения, созданного предками многие тысячи лет назад, и голос капитана пропал в шелесте помех. После чего наступила полная тишина: стены пирамиды экранировали радио и звуковую связь. На миг возникло чувство дежа-вю: он уже плыл по такому же тоннелю в таких же условиях и с теми же спутниками… Но в луче фонаря сверкнула алмазом какая-то деталь на округлой стене коридора, и ощущение прошло. Несмотря на совпадение, от антарктического похода под водой нынешний отличался качественно: Вербов знал, что может встретить в недрах древнего сооружения, способного запускать людей в прошлое. Во всяком случае, именно об этом говорил Виктор Степанович Дрёмов, а ему Денис верил.

Тоннель оказался коротким и упёрся в подобие колодца с гофрированными ребристыми стенами.

Остановились, ворочая лучами фонарей.

– Шахта лифта? – предположил Вербов. – Юрий Илларионович, что скажете?

– Возможно, – откликнулся Ковалёв. – Хотя я не строил Меру. Знаю только общие принципы организации социума Гипербореи, немножко её архитектуру, но технологии предков мне неизвестны.

– Вы говорили, что гиперборейцы не пользовались техникой, а выращивали необходимые вещи и машины.

– Таковы легенды.

– Так это легенды или реальность? – неприветливо сказала Вершинина.

– Сударыня, я не пришелец из прошлого и знаю только то, что получил от Хранителей истин. Многое для них скрыто так же, как и для нас. Гора Меру не была выращена, если вы имеете в виду её, она была сложена из каменных блоков, хотя укладывали эти блоки не рабы и не искусственные механизмы. Это всё, что я знаю о процессе возведения архитектурных объектов. А поскольку пользовались горой…

– Буфером.

– Буфером назвали комплекс люди, обозначая всего лишь одну функцию устройства. Предки называли его Мерой Мира, что впоследствии трансформировалось в Меру. Договорю: поскольку пользовались комплексом настоящие люди, как мы с вами, а не полудраконы, полузмеи, полулюди и так далее, то и строили они объекты для себя, со всеми удобствами для нормальной жизни. Лифты – одно из таких приспособлений, призванных служить по своему назначению.