Моя рука перестала двигаться, и я обхватила пальцами подлокотник.

– Я могу помочь вам пройти через это.

– Больше всего на свете я хочу, чтобы все стало как раньше.

– Как раньше уже не будет, Лина. Мы не в силах возвратиться назад. Вы должны принять это. Что бы ни случилось, ваши друзья уже не вернутся.

– Знаю. Но это не то, что я имела в виду.

– А что вы имеете в виду?

– Я… просто хочу быть… собой.

После этих слов во мне словно что-то щелкнуло, и наружу вырвался поток слов:

– Я устала быть такой, какая я сейчас. Не хочу думать о случившемся каждую секунду своей жизни. Как только у меня появляются другие мысли, о чем-то еще, я сразу чувствую себя ужасно, потому что это неправильно. Не хочу больше смотреть на маму и видеть на ее лице это выражение. Я хочу вернуться к волейболу, потому что я… люблю играть, но не могу думать об этом из-за Меган. Не хочу сидеть со своими друзьями и постоянно беспокоиться о том, что они на самом деле обо мне думают. Они считают, я не понимаю, что несчастный случай затронул их так же сильно, как и меня. Я мечтаю поверить в любовь Себастьяна, в то, что все будет хорошо, и я смогу любить в ответ.

Не знаю, понял ли доктор, о чем я говорила, поскольку сама не была уверена в своих словах.

– Не хочу все это чувствовать. И я в курсе, что это не пройдет, что сегодня вечером я лягу спать, а когда проснусь, все будет точно так же.

Взгляд доктора Перри стал внимательней.

– Вы видите свое будущее, Лина?

Я откинулась на спинку стула, морщась от боли. Меня теперь редко беспокоила боль в ребрах, но резко двигаться все еще не стоило.

– В смысле?

– Где вы видите себя через год?

– Не знаю. – Какое это вообще имело значение? – В колледже, думаю.

– Будете изучать историю и антропологию? – уточнил он. – Я разговаривал с вашими методистами. Они рассказали мне о ваших интересах.

– Да, именно этим я и буду заниматься.

– Где вы видите себя через пять лет?

Во мне вспыхнуло раздражение.

– Какое это имеет значение?

– Это важно, потому что, если вы не начнете над этим работать, у вас через пять лет ничего не изменится.

Мои плечи опустились. Пять лет – это целая вечность.

– Вы хотите преодолеть травму и горе? Хотите почувствовать себя лучше?

Закрыв глаза, я кивнула. Я чувствовала себя ужасно, и мне казалось неправильным желать себе выздоровления.

– Тогда мы должны пройти через травму, чтобы добраться до горя, и обещаю вам: как только мы это сделаем, вам станет легче.

Доктор Перри сделал паузу.

– Но вы должны работать вместе со мной и быть честной, независимо от того, насколько тяжело вам говорить правду.

Я открыла глаза, и его лицо расплылось в моих глазах.

– Я не… не знаю, смогу ли.

– Это безопасное место, Лина. Здесь вас никто не осудит. И улучшение начнется с того, что вы перемотаете время назад и вернетесь на вечеринку. Оно начнется с того, что вы расскажете о своих воспоминаниях и обо всем, что произошло.

* * *

– Ты не голодна?

Моргнув, я медленно подняла голову и посмотрела на Себастьяна, который сидел рядом. Одна его рука лежала на столе, а другая оставалась на коленях, едва касаясь моего бедра. Мое тело немедленно отреагировало на его прикосновение. Я ощутила прилив тепла, но разум тут же велел вернуться с небес на землю. Мы не целовались с прошлого вторника, однако Себастьян приходил каждый вечер, а по утрам отвозил меня в школу, хотя я уже могла водить сама. Он обедал со мной, иногда касался меня: руки или талии, спины, шеи…

Благодаря этим маленьким моментам жизнь обретала краски.

– Что? – переспросила я, потерявшись в мыслях.

– Ты не притронулась к еде. Ну, если считать салат едой.

Салат? С хмурым видом я проверила свою тарелку. Да. Я даже не помню, как схватила его на раздаче. Хотя это неудивительно. После утренней встречи с доктором Перри я предвкушала неприятный разговор, и мои рассуждения уводили меня далеко от реальности. Утро прошло как в тумане.

Мне действительно нужно было поговорить, но смогу ли? Доктор Перри все знал. Эбби подозревала. Я только об этом и думала, когда смотрела на своих друзей. Это все, что я слышала в своей голове, когда Себастьян приходил ко мне вечерами и делал со мной домашнюю работу. Это все, что я видела, когда встречала Джессику в коридорах между классами… девушку, которая когда-то встречалась с Коди. Да, она меня не замечала, но я видела ее.

Смех Дари оторвал меня от мыслей.

– Интересно, что случилось с салатом? Я никогда не видела, чтобы ты ела его без тонны жареной еды.

– Не знаю.

Я посмотрела через стол на Эбби. У нее, как и у Дари, на тарелке лежали кусок пиццы и что-то вроде салата из капусты.

Пицца Эбби была недоеденной. На обложке своего блокнота она рисовала цветущую розу. Эбби почти ничего не сказала мне на уроке химии и в начале обеда. Нет, она меня не игнорировала. Если честно, я и без того была практически незаметной.

Я оглянулась. Как странно мы выглядели. Обычно мы сидели вместе с Эбби, Дари, и… Меган. Даже когда с нами садились другие незнакомые ученики, для нас больше никого не существовало. А теперь за столом были Дари, Эбби, Себастьян, несколько футболистов и я.

И Кит.

Он сидел рядом с Эбби. Я никогда не видела его таким тихим. Кит тоже изменился: больше не шумел, как раньше, и не был душой компании. Он продолжал играть в футбол, но на этой неделе во время обеда я слышала, как Эбби рассказывала Дари, что Кит получил выговор за грубость на поле.

Сейчас его темная голова была склонена. Время от времени он наклонялся к Эбби и что-то шептал, а она отвечала.

Неужели они встречаются?

Не знаю.

Я не спрашивала.

Себастьян подвинулся ближе и прижал ко мне колено.

– С тобой все в порядке?

– Да, – я прочистила горло и улыбнулась: – Просто устала.

По его глазам было видно, что он мне не поверил, и я знала, что позже он мне об этом скажет.

– В выходные будешь работать в ресторане, раз не играешь? – спросила Дари.

Я покачала головой.

– Нет, из-за волейбола я не работаю.

– Так ты собираешься на выездную игру?

Я снова покачала головой. На прошлой неделе Роджерс оставил меня в покое, но я знала, что это продлится недолго. Тренер поджидал меня сегодня.