Мы прошли мимо, но недостаточно быстро. Словно желая заявить о себе, Критци с вызовом произнесла: «Извиняюсь!» Мел резко развернулся и сделал вид, как будто хочет ударить ее в лицо кулаком. Критци отшатнулась, и в ту же секунду он ударил ее по-настоящему. И хотя все это видели, никому и в голову не пришло заступиться за Критци. Может быть, его слишком боялись. А может быть, подобные вещи были здесь привычным делом.

Я был напуган, но старался оставаться рядом с девушкой. Мел снова навис над Критци и, глядя на нее со злостью, прошептал что-то, что могла разобрать только она. Не позволив больше прикоснуться к себе, она вывернулась и побежала спасаться в закусочную. Продавец за прилавком узнал ее и поприветствовал: «Привет, Критци! Где так долго пропадала?» Но девушка не ответила и, услышав крики с улицы, пулей вылетела из дверей, проскочила мимо меня и побежала вниз по улице. Я еле успевал за ней.

Наконец остановившись, она отдышалась и попыталась сделать вид, что все произошедшее шутка. Достала свой телефон и помахала им передо мной. Экран был разбит. Лицо Критци выглядело не лучше: несколько ссадин и большой кровоподтек. И глаза, полные слез. «Короче, вот таким образом он со мной теперь и общается», – буркнула она.

Но девушка быстро пришла в себя, утерлась носовым платком и поправила прическу. Мы пошли на запад, к Восьмой и Девятой авеню, где, как сказала Критци, девочки подешевле. Именно там состоялся ее безрадостный дебют. «Видал его сейчас, да? Вот поэтому-то никто не связывался со мной или с Мелом. Потому что боятся его до смерти. А нечего бояться-то! Смотри, вот я только что огребла от него, и что, я тут вся обрыдалась? Нет. А любой другой черномазый уже бежал бы со всех ног. Потому что все они такие, ссыкуны».

Незадолго до исчезновения Мелиссы, жизнь Критци круто изменилась: она забеременела от Мела, перестала работать на улице и переехала в Нью-Джерси. Какое-то время они жили вместе. Критци поступила в школу, а Мел устроился на работу в столярный цех. «Я думала, все изменится. Но когда на свет появился сын, которого назвали Джемайр, Мела уже не было рядом. Потом последовал конфликт с хозяевами жилья из-за арендной платы, в котором Мел предпочел не участвовать, и переезд в приют для бездомных. А потом в один прекрасный день я поняла, что этому ниггеру нужна только улица, а отцом от быть не хочет. Не хочет работать, не хочет нести ответственность и содержать семью. Ему нужна только свобода».

Оставшись в одиночестве с Джемайром на руках, Критци сломалась. Депрессия привела ее к психиатру, который без ее ведома подал заявление на социальное пособие, которое полагается инвалидам по состоянию здоровья или психики. Против денег Критци, конечно, не возражала, но ее беспокоило то, что получение такого пособия чревато лишением родительских прав. И действительно, органы опеки не заставили себя ждать. «Они явились и потащили меня в суд, чтобы отнять сына». Критци привела все возможные доводы против этого. Рассказала судье историю своей жизни. И ей удалось отстоять Джемайра. А поскольку нужны были деньги, она вернулась на Таймс-сквер.

В одну из июльских ночей 2011 года – спустя несколько недель после пикета родственников в Оук-Бич и незадолго до августовского столкновения Мэри с Хэккетом – Критци наткнулась у стрип-клуба Lace на Блейза. «Мэраа-йаа, ты, что ли? Привет, Мэраа-йаа! Как твои дела?» – Они обменялись любезностями. Критци показала ему фото своего сынишки. А потом спросила: «А Мелисса где?» – «Эта сучка умерла», – сказал Блейз. «Что?» – «Ну да, какой-то клиент ее убил. Она была одной из тех девушек, которых нашли на Лонг-Айленде. Слышала же, наверное? То есть не ее, конечно, нашли, а ее скелет».

Критци была настолько поглощена своим делами в Нью-Джерси, что знать ничего не знала о телах у шоссе Оушен-Паркуэй. Она поверила только после того, как погуглила фамилию Мелиссы. Тогда-то она увидела и новости, и видео, и фотографии, одна из которых была ей знакома. Фото Мелиссы с красными волосами, забранными в конский хвост, перенесло Критци в тот давний вечер, когда они вдвоем ехали из Бронкса. Она даже вспомнила, что было тогда на Мелиссе – облегающая белая майка на тонких лямках. Они всю дорогу хохотали как сумасшедшие. Что их тогда так развеселило? Разве теперь вспомнишь…

Все оказалось правдой. Критци рыдала и никак не могла остановиться. А потом начала крушить все вокруг, пока в дверь не стали стучаться соседи снизу. Она успокоилась, лишь когда увидела глаза насмерть перепуганного сынишки.

На следующий день Критци зашла в фейсбук и вступила во все мемориальные группы. Она позвонила Линн в Буффало – прежде они никогда не говорили, и даже Аманда не знала о ее существовании. Именно она рассказала Критци о том, что все родные винят Блейза в том, что Мелисса вела такой образ жизни. У семьи было множество вопросов в связи с ее исчезновением, а Критци могла хотя бы что-то им рассказать.

Критци не остановилась на Линн. Мысль о том, что неизвестный преступник охотится на таких, как она, убивала, и ей было нужно поговорить с кем-то о своей погибшей подруге и о своем страхе стать очередной жертвой. Она подружилась с Мисси, Лоррейн и Шерри. В отличие от Ким, Критци с глубоким сожалением говорила о своем жизненном выборе. «Я хочу, чтобы все, что творится на Манхэттене, все, что творится на Таймс-сквер, получило максимальную огласку, – сказала она. – Ведь прямо сейчас там работает огромное количество девушек. И они ничего не знают. Я хочу, чтобы они испугались и покончили с этим занятием. Все, конечно, не уйдут, но некоторые уже напуганы. Напуганы так, как я».

Показывая мне окрестности Таймс-сквер, Критци говорила без умолку. Она рассказывала, чем и зачем они с Мелиссой занимались и почему столько девушек выбирают такой путь. По некоторым оценкам, в Нью-Йорке насчитывается не менее пяти тысяч несовершеннолетних молодых людей и девушек, вовлеченных в проституцию. Критци рассказала, что вышла на Таймс-сквер бездомной семнадцатилетней девчонкой. Она была слишком обозлена, чтобы вернуться к матери, а из дома бабушки ее выгнали многочисленные родственники. Полиция направила ее в Ковенант-хаус, известный нью-йоркский приют для трудных подростков, но руководство сказало, что не принимает тех, чьи родители живы и находятся на свободе. А про то, чтобы получить место в социальном приюте, и думать было нечего. На весь Нью-Йорк, в котором насчитывается примерно четыре тысячи несовершеннолетних бездомных, есть всего 250 мест в этих учреждениях.

Когда Критци познакомилась со своим первым сутенером по кличке Баба, ей были нужны не только деньги; она нуждалась в