Жду, что сейчас она высунется снова. Но нет. Из темноты доносится голос Сэла. Он называет адрес, по которому можно найти Банди. Я мысленно проговариваю его, чтобы он отложился у меня в голове.

– Передавай блондинке привет! – говорит Сэл.

Окошко с треском захлопывается, и я невольно вздрагиваю.

Мне становится страшно за Анну. Где она? Еще вчера она была, а на сегодня – уже исчезла без следа. Что же, придется проглотить собственную гордость. Придется отправиться на поиски Банди.

Банди при виде меня не удивлен. Лишь разочарован тем, что я не пришла раньше. Он мог бы рассказать свою версию событий.

– Я здесь совершенно не при делах! Я не убивал этих девушек.

Именно это он сообщает мне, причем буквально с порога, впуская меня в квартиру. Его голос звучит надтреснуто. Мир Банди рухнул, и сам он оказался на мели. Точнее в глубокой заднице. Министерство юстиции США узнало доменные имена и закрыло сайты – все до последнего. А заодно начало против Банди расследование по подозрению в сутенерстве и вымогательстве.

Денег у него теперь нет, репутация навсегда испорчена. Его финансовое положение мне неинтересно, я хочу знать лишь то, что случилось с Анной.

– Банди, – спрашиваю я. – Где Анна?

Он не отвечает, и мне не остается ничего другого, как зайти внутрь.

Чтобы поверить моим словам, жилище Банди нужно видеть. Может, он когда-то и зарабатывал бешеные бабки, но он слишком примитивен и тратился лишь на старую однокомнатную квартиру, в которой жил всегда. Квартира так заставлена всяким барахлом, что в ней не повернуться. В нее можно лишь протиснуться боком.

Он проводит меня внутрь и приглашает:

– Садись!

Оглядываюсь по сторонам. Как и говорила Анна, здесь действительно негде сесть, потому что практически нет свободного места. Всюду кучами навалены диски, журналы, комиксы, игрушки, грязное белье. И надо добавить еще кое-что. В жилище Банди стоит вонь. Повсюду лотки с недоеденными полуфабрикатами для микроволновки, открытые коробки с кусками засохшей пиццы, вернее, теста, как будто Банди съел только начинку, а остальное не тронул.

Я не собираюсь задерживаться здесь долго, мне вообще не хочется здесь находиться, и поэтому говорю:

– Ничего, я постою.

Прислоняюсь к стене и чувствую, что она начинает от меня уползать. Выясняется, что это не стена, а высокая стопка – от пола до потолка – белых картонных коробок с проволочными ручками, в которых продают на вынос китайскую еду.

С момента, как разразился скандал, не прошло и недели. Банди прячется всего три или четыре дня. Он не мог за это время столько съесть. Разве что разыгравшиеся нервы разожгли в нем волчий аппетит. Банди круглощек, поэтому трудно сказать, потолстел он или нет. По-моему, он относится к числу тех вечных подростков, которые на всю жизнь сохраняют юношеский жирок, просто с годами он все меньше им идет.

Передо мной высятся стопки бейсболок с магазинными ярлыками, многочисленные коробки с ненадеванными кроссовками, даже не открытые. Банди сообщает, что каждый день надевает новую пару кроссовок, а старые выбрасывает в мусорный бак, как обертки от конфет. Он утверждает, что это одна из его причуд. Но подозреваю, что единственная причина, по которой он надевает каждый день новую пару обуви, проста и состоит в том, что у него слишком вонючие ноги.

И мне ставится ясно, откуда такая вонь.

Не от заплесневелой пиццы или китайской еды. Это пахнет от ног Банди. От вони тянет на рвоту. От нее невозможно скрыться, и я старюсь дышать чрез рот. Мне хочется как можно скорее уйти, но Банди решил, что его несчастья столь велики, что он непременно должен рассказать мне историю своей жизни, с самого начала и до сегодняшнего дня. С самого начала, еще до того, как он появился на свет.

С того самого дня, когда родители решили дать ему имя.

Банди сидит на полу, скрестив ноги. Он напоминает обиженного ребенка, занятого своими игрушками.

– Я вовсе не плохой, – заявляет он. – Просто я таким родился.

При этом Банди рассеянно запихивает головой вперед фигурку Чубакки из «Звездных войн» в резиновую вагину.

Квартира Банди захламлена игрушками – плюшевыми детскими и секс-игрушками для взрослых – и он не видит между ними особой разницы. Пара медвежат поставлена на четвереньки попками друг к другу, оба распороты по швам, чтобы вместить двусторонний фаллоимитатор, засунутый в мягкую набивку.

А вот телепузик с натянутым на голову страпоном. Похоже, Банди пытался обновить свои извращенные вкусы, но застрял где-то на полпути, между подростковой дрочкой и онанизмом двадцатилетних. И в результате остался безнадежно инфантильным созданием, одержимым навязчивой идеей придать сексуальный характер всему, до чего только может дотянуться руками; всему, что до того было здоровым и чистым.

На стене висит огромный, в натуральную величину, плакат с изображением Бритни Спирс. Бритни в шортах с незастегнутыми пуговицами. Ее руки лежат на бедрах, как будто она собралась эти самые шорты снять. Сверху – белая майка, словно призванная подчеркнуть выпуклости ее груди. Всем своим видом Бритни как будто хочет сказать: «Ты знаешь, что хочешь трахнуть меня, но подумай еще разок, чувак».

Это Бритни Спирс на пике популярности и красоты, когда она была мечтой всех мужчин, очаровашкой-блондинкой, на которую вставал у всех мужиков Соединенных Штатов. То есть еще до того, как она разбила миллионы мужских сердец, как та подружка-психопатка, с которой лучше бы никогда не встречаться, не говоря уже о том, чтобы с ней переспать.

А еще у Банди – большая коллекция фигурок героев «Звездных войн», которых он выстроил в ряд на каминной доске, но это только лохматые вуки. Никто, кроме вуки, его не интересует. Банди признался, что всегда их любил. Он считает, что именно поэтому ему нравятся женщины с небритым лобком.

Банди также говорит, что именно по этой причине обожает оральный секс; ты только получаешь, но ничего не даешь взамен, добавляет он, поэтому неважно, бритый у девчонки лобок или нет. Дальше он никогда не заходит. Оральные наслаждения не оставляют места для разочарования по поводу лобковой растительности. Но в результате получается, что он всегда остается сексуально неудовлетворенным. Банди изливает мне душу, жалуется на обломы. Рассказывает о своем сексуальном опыте, о своих личных недостатках, но я больше не хочу его слушать. Я хочу сказать ему, как была зла на него, получив деньги за появление в «Общества Жюльетты».

– Ты меня подставил, – говорю я.

Чувствую, что начинаю заводиться, но не хочу, чтобы он это заметил. Не хочу подарить ему это удовольствие, не хочу, чтобы он увидел, что меня разозлил.

– Подставил тебя? – удивляется он. – С Анной?

– Я имею в виду деньги за вечеринку.

– Какую вечеринку?

– Вечеринку в «Обществе Жюльетты», – отвечаю я.