– Смотри, вот моя коллекция ракушек, – с гордостью проговорила Шари, когда мы выплыли из лагуны. Она насобирала две дюжины красивых экземпляров и выложила из них узоры на морском дне. Я некоторое время ими полюбовался, а потом мы отправились в открытое море. Шари весело скользила по волнам, зондируя окрестности быстрыми щелчками и время от времени выныривая на поверхность, чтобы вдохнуть.

Постепенно мне тоже удалось расслабиться, и я увидел, как прекрасна эта ночь. Проплывающая мимо стайка рыбок блеснула в мерцающем свете луны, как горсть серебряных монет, а покачивающиеся от течения водоросли казались такими толстыми и мягкими, что хотелось в них завернуться.

– А, тут кто-то охотится, – заметила Шари, нырнув к мелкому осьминогу, который маршировал на восьми щупальцах по морскому дну. Тот испуганно пригнулся за валуном. – Не бойся – разве я похожа на тех, кто пугает беспозвоночных? – удивилась Шари.

Осьминог пригнулся ещё ниже.

– Ты-то не похожа, – сказал я Шари. – Но если ты обернёшься, то увидишь, что прямо за твоей спиной плавает огромная тигровая акула…

Я был здесь не единственной акулой: несколько чернопёрых рифовых акул крутились поблизости и, несмотря на поздний час – а может, именно поэтому, – выглядели очень бодрыми. Это сородичи Ральфа. Я хотел было с ними поздороваться, но вряд ли они бы это оценили.

Тут Шари обнаружила ещё кое-что и восторженно свистнула, чтобы показать мне. Я увидел нечто похожее на кусок пёстрой стелющейся материи, элегантно покачивающейся на волнах.

– Что это? – удивился я.

– Я слышала, вы называете её испанской танцовщицей, – сказала Шари и, попытавшись тоже потанцевать, расхохоталась. – Это морская улитка. При свете дня видно, какого она чудесного красного цвета.

Я восхищённо разглядывал это создание, пока не заметил на утёсе деревце величиной примерно с ладонь с пружинистыми ветками.

– А это что?

– Трубчатый червь, – сказала Шари и потрогала его носом. Он молниеносно отдёрнулся и исчез. Настоящие деревья тоже наверняка захотели бы так сделать, заметив приближение дровосеков.

– Вау, это самый красивый червь, которого мне доводилось видеть! – восхитился я и заметил, как она обрадовалась. В её родных местах всё совсем другое… И иногда намного красивее. – А рыбы вообще спят? – спросил я Шари.

– Конечно, – ответила она. – Давай покажу!

Мы подплыли поближе к рифу, и она указала мордой на рыбу длиной с ладонь, которая дрыхла на боку в зарослях кораллов.

– Забавно – я бы решил, что она мёртвая.

Потом я в первый раз как следует присмотрелся к рифу… и поразился. Он выглядел совсем иначе, чем днём, – словно превратился в лужайку крокусов. Но благодаря реферату я уже знал, что это не растения, а животные – коралловые полипы, которые, вытянув щупальца по течению, рассчитывали на что-нибудь съестное.

Медленно взмахивая хвостовым плавником, я патрулировал этот совершенно новый подводный мир, где дневная смена спала, зато другие животные бодрствовали. Но вдруг я заметил, что обычно такая шумная, Шари давно уже не свистела. Я огляделся – и обнаружил, что я один в тёмном ночном море.

– Шари? – неуверенно окликнул её я, бесцельно петляя зигзагом. Всё вдруг снова стало чужим, жутким и мрачным. Куда подевалась эта девочка-дельфин? И где я, собственно, нахожусь? Смогу ли я в крайнем случае сам отыскать дорогу назад?

– Бу! – Внезапно что-то выскочило из-за утёса и бросилось на меня. Я вздрогнул и дёрнулся в сторону, но тут же понял, что это хорошо знакомый мне дельфин. – Ха-ха, ты так смешно испугался! – развеселилась Шари, помотала головой и поболтала грудными плавниками, передразнивая меня. В исполнении дельфина это выглядело довольно по-дурацки. Мой пульс постепенно пришёл в норму.

– А что бы ты делала, если бы я тебя инстинктивно укусил?

– Э-э-э… верно, об этом-то я и не подумала, – ответила Шари, и за это я любил её ещё сильнее, потому что большинство, кто видел меня в обличье акулы, ни о чём другом не думали.

– Поплыли за коралловыми полипами, – предложил я.

Она попыталась кончиком морды вытянуть одного из малышей из его известнякового убежища, но тут же бросила эту затею, опасаясь его раздавить.

– Так не получится: надо забрать его вместе с жилищем, – решила она.

Я всё ещё колебался. Не хватало мне прозвища Убийца кораллов!

– А так можно?

– Мы вернём всё обратно в море – ничего не случится, – сказала Шари.

Поэтому мы отщипнули в укромном уголке рифа кусочек коралла и взяли его с собой в качестве наглядного материала в школу «Голубой риф».

Когда мы поздней ночью проплывали мимо балкона столовой к пляжу, Шари вдруг мысленно мне шепнула:

– Подожди, Тьяго! Кажется, там кто-то есть. За главным зданием, где вход в кухню. Два человека, которые очень тихо разговаривают. Странно.

Хотя я ничего не видел, я поплыл осторожнее, чтобы меня никто не заметил.

– Подслушаем? – спросила меня Шари. – Хотя в мире людей таким занимаются только те, у кого плохие манеры, да?

Мы были уже так близко, что могли разобрать слова.

– Да, но… Это Элла и её мать, – прошептал я в ответ. Должно быть, Лидия Леннокс выехала к нам ночью в Ки-Ларго! – Если они собираются навредить мне или школе, я хочу об этом знать.

– Ну, значит, отложим хорошие манеры до завтра, – сказала Шари, и мы подплыли так близко, что касались брюхом дна. Отсюда мы хорошо их слышали.

Элла была взволнованна:

– Как ты можешь защищать такого типа, как этот Брэд, который совершил такую мерзость?! Это кем надо быть, чтобы сливать отраву в Эверглейдс и в море!

– Адвокатам приходится защищать преступников – такова жизнь, это моя работа, – спокойно ответила Лидия Леннокс. – Разумеется, это не означает, что я одобряю их поступки! Мистер Кашински допустил большую ошибку – это ясно.

– Да, он попался, – горько сказала Элла. – С его помощью люди, на которых он работал, как следует нажились. Мама, он ведь и на тебя иногда работал – я помню. И ты правда не знала, что эти люди отвозят химические отходы в заповедники?

– Конечно же, нет – как ты могла так подумать, сокровище! – возмутилась Лидия Леннокс. Во всяком случае, сделала вид.