Глава шестая

– Замок поменяли?

Это было первое, о чем спросил Паша.

Если бы он начал сомневаться в рассказе Ани, тем более успокаивать, типа мало ли что поблазнится с перепугу да сослепу, она бы его выгнала. Правда выгнала бы. Мало ли что не умеет и не пробовала никогда – надо же когда-нибудь научиться.

Если бы он принялся утешать и рассказывать аналогичные случаи из жизни друзей либо собственной жизни, наверняка придуманные, Аня просто замолчала бы, отвернувшись.

А Паша спросил про замок – и Аня поняла, что это единственный значимый сейчас вопрос, и страшно перепугалась.

Она, прикрыв свежезапластыренными пальцами рот, мотнула головой.

– Тут хозмаг, лавка, точнее, рядышком, я сейчас сбегаю, куплю, потом вместе с тобой поедем и поменяем. Отвертки у вас там есть?

Аня быстро пожала плечами и уныло пробормотала:

– Хозяйка ругаться будет.

– Хозяйка лучше бы замок ставила, который любой желающий не откроет, – отрезал Паша. – И не будет ругаться, в комплекте обычно четыре ключа идут, вы ей два отдадите. У вас дверь стальная или деревянная, совковая?

– Деревянная.

– Тогда всё понятно, – сказал Паша. – Значит, мог тупо методом подбора, если замок остался с тех времен. Мне менты говорили: чтобы открыть каждую квартиру в хрущевке или девятиэтажке, трех-четырех ключей хватает, даже отмычка не нужна.

Аня длинно выдохнула и всхлипнула с облегчением, которого Паша, конечно, не понял.

– Ну всё, всё, – сказал он грубовато, чуть двинул Анино плечо и тут же убрал руку. – Такой замок поставим, никакой медвежатник без динамита не откроет.

Аня не стала объяснять, что всё это время подозревала, что это Софья не заперла дверь, позволив гаду проникнуть в квартиру, забрать рукопись и получить доступ к беззащитной, к тому же спящей соседке. Подозрение было не очень логичным. В вопросах безопасности Софья не проявляла рассеянности. К тому же странно было предполагать, что гад оказался у двери ровно в тот момент, когда она осталась незапертой. Такое совпадение выглядело столь же маловероятным, как вариант, при котором гад сутками ждал удобного момента под дверью. Но другого объяснения не было. А теперь, спасибо Паше, появилось.

И теперь, спасибо Паше, можно тихо ненавидеть и презирать уже не Софью, а саму себя – за недостойные подозрения. Это проще, достойнее и привычнее.

И снова спасибо Паше – он решил отвлечь Аню от ужасных во всех смыслах размышлений, и выбрал самый надежный путь. Нет способа выдернуть человека из экзистенциального ступора быстрее, чем срочные рабочие или бытовые вопросы. Жизнь – боль, но каша сама себя не сварит и номер никто за тебя не соберет.

– Я что-то не вывожу, – уныло сказал Паша. – Вообще не понимаю ни докуда копать, где остановиться и сколько писать, ни сколько собрал.

– Ты про лонгрид? – не сразу поняла Аня. – А как же опыт, суперпрофи, всё вот это?

– Вот именно, – совсем уныло подтвердил Паша, хотя Анины слова подтверждению никак вроде не подлежали. – Опыт ни разу не помощник. Я в жизни так не писал.

– Размер имеет значение? – подсказала Аня, вспомнив надпись на обложке древней видеокассеты, которая зачем-то валялась в ящике комода под документами, хотя видеомагнитофона в доме не водилось – на Аниной памяти, по крайней мере.

– Типа того. И размер, и срочность, и это самое… глубина. Я всегда в номер писал, и это обязы адовейшие: не напишешь – в полосе дырка будет. Дырки быть не может, поэтому пишешь полюбасу, к шести вечера. Собрал фактуру и каменты – шик, заметка есть. Не собрал – тоже вариант, пишешь так, чтобы было понятно, что нифига не понятно, но это типа не по твоей вине, а из-за вот таких и таких мудаков пофамильно.

– А если просто нет информации? Или, не знаю, запретили писать. Или тогда такого не было еще?

– Ну прям. Всегда было. Но не системно, как сейчас. Тогда приходилось быстро-быстро другую тему искать. Но нам же только эта тема нужна, правильно?

Аня пожала плечами. Паша продолжил:

– Вот. А ее не вывезти без, как уж эти красивые слова-то: ресёрч, сбор фактуры в течение не дней даже, а недель. А у меня нет таких…

– Скиллов, – подсказала Аня. – Ладно недель. Тут же годы.

Она поежилась. Паша вздохнул и спросил:

– Ты вообще ничего не рассмотрела?

– Я курица слепая, – раздраженно сказала Аня. – Если линзы сниму – не отличу: ты тут сидишь, Наташа или…

Она резко замолчала. Паша сказал:

– И он это знал, получается.

Аня, глядя на него, тихо произнесла:

– Ну, он же очки спрятал, мог догадаться по стеклам.

– Или спрятал потому, что заранее знал: без них ты слепая.

Аня, вцепившись в пластыри, сказала по возможности спокойно:

– Неудивительно. Он дофига знал: адрес, что дверь откроет, что́ искать…

– Ты про это точно в переписке не упоминала?

– Адрес и где ключ брать? – осведомилась Аня.

– И про очки.

Аня набрала в грудь воздух, чтобы рявкнуть, выдохнула и тоскливо сказала:

– Нет. Точно. А. Про ключ к двери подъезда только, но в подъезд-то зайти – не суперквест.

– И ты думаешь, что это убийца? – спокойно спросил Паша.

Я этого не говорила, хотела возмущенно сообщить Аня, которая очень не любила, когда ей приписывали чужие мысли, искажали ее слова или просто пытались подловить. Но силы для фразы она не нашла, просто кивнула.

Паша мягко тронул ее раздирающие друг друга пальцы, дождался, пока она неохотно уберет ладони под коленки, и сказал:

– А я думаю, что он снова убивает.

Вот ты умеешь приободрить, попробовала сказать Аня, но воздуха не хватало ни для речи, ни для дыхания. Голова как будто стремительно запрокидывалась в серую бездну.

– Не очкуй, – строго сказал Паша. – Тебя он не тронул, хотя сто раз мог.

– Откуда ты… – с трудом пробормотала Аня, сразу сообразив, что Паша неправильно поймет и примется занудно объяснять очевидные доказательства того, что гад не собирался ее трогать. Но он понял правильно:

– Менты явно про новое убийство говорили – и там явно почерк похож. Они думают, имитатор.

Аня нахмурилась, размышляя.

– Может быть, конечно, – согласился Паша. – Как вспомогательная версия. А основная будет все-таки – что это один и тот же чувак. Убивал пятнадцать лет назад. Убил, по ходу, снова. Написал эту хрень. Украл ее у тебя. А до того общался с тобой.

Аня, не переставая хмуриться, перевернула склеенные листы, на которых рисовала план номера, и, встав коленями на кресло, принялась чертить и заполнять колонки в правом верхнем углу.

– Меняешь макет? – спросил Паша, наблюдая.

– Примерно, – сказала Аня, не отвлекаясь. – Так… Убивал, написал, теперь убил