Подискутировав еще немного, мы распределили обязанности:Гоша страдал, Ленка его лечила, Матвей отправился в магазин за продуктами, амне на долю выпало готовить. Впрочем, я не возражала и даже радовалась, что втишине и покое смогу все обдумать.

Но насчет покоя я дала маху. Как только Матвей вернулся измагазина, сразу же обосновался на кухне под тем предлогом, что будет мнепомогать. Помощник из него оказался такой, что лучше бы телевизор смотрел, нона даче телевизора не имелось. Мне показалось, что если Матвей когда и чистилкартошку, то за давностью лет успел забыть, как это делается. Однако отказатьему в старательности я не могла. Меня раздирали противоречивые чувства: с однойстороны, смотреть на Матвея было приятно, с другой — крайне неприятносознавать, что ничего хорошего мне его соседство не сулит, раз он Наташкинпарень. Отбивать парней у подруг — недостойное занятие. К тому же я былаубеждена, что соперничать с Наташкой — глупость несусветная, она красавица,старше меня и значительно умнее, короче, шансов нет и не предвидится. Опять же,из детективов я знала, что такие вот красавчики очень опасны для невинныхдевушек, к которым я скромно причисляла себя. Бабушка надвое сказала, что онположительный персонаж, под личиной милого парня может скрываться практическикто угодно, к примеру, злейший враг. Вот если б парень был уродливый, тогда,конечно, больше вероятности, что он «свой», обычно такие очень привязчивы ипреданны (в детективах, я имею в виду), но когда рядом топчется тип чутьсимпатичнее обезьяны, смотреть на него, наверное, не столь приятно. В общем, яне знала, радоваться или грустить оттого, что в нашей непростой историипоявился этот персонаж.

Поначалу Матвей помогал мне молча, старательно чистилкартошку, роняя то нож, то корнеплод, то начинал сосать обрезанный палец.

— Прекрати издеваться над продуктом, — невыдержала я.

— Я с армии картошку не чистил, разучился, — собидой заявил он.

— Это легко поправимо, — буркнула я.

— А ты любишь готовить?

— Я люблю есть. А родители часто в отъезде, так чтоприходится делать себе приятное своими руками.

— А парень у тебя есть?

— Какое это имеет отношение к чистке картофеля? —удивилась я.

— Никакого, — покачал головой Матвей. —Просто пытаюсь понять, кто втравил тебя в скверную историю.

Само собой, такое заявление не пришлось мне по душе,ответила я сердито:

— Никто меня никуда не втравливал.

— То, что вы что-то скрываете, я понял сразу, —продолжил Матвей, не обращая внимания на мои слова. — Однако ваше упорноенежелание обратиться в милицию всерьез меня беспокоит.

— Я же объясняла…

— Все это чушь! — отрезал он. — На пугливыхвы не очень похожи. Между прочим, если бы мы вызвали милицию там, в доме,возможные убийцы уже сидели бы в тюрьме, и бояться их было бы довольно глупо.

— А дружки? — нахмурилась я.

— Ты, случаем, не знаешь, кто у Димы сейфвскрыл? — невинно поинтересовался Матвей.

— По-твоему, я позволила бы кому-то ограбитьсобственных друзей? — не осталась я в долгу.

Он задумался.

— В это трудно поверить, — наконец изрекон. — Что за отношения были у Наташи с Димой?

— Она у него работала, — ответила я, поворачиваяськ Матвею спиной.

— Может, они поссорились? Или он, к примеру, ейзарплату повышать не хотел?

— Такого она не говорила. Они с Димой дружили, и мы,кстати, тоже. Он даже нас в кафе приглашал. Так что твои намеки…

— Всему должна быть причина, — глубокомысленноизрек герой. — И вашему дурацкому поведению тоже.

— Давай поговорим о причинах, — обрадоваласья. — К примеру, с какой стати ты торчишь здесь, истязая овощи?

— Потому что как взрослый человек я не могу оставитьвас в такой ситуации. Мало того, что вы впутались в скверную историю, так ещеведете себя — глупее не придумаешь.

— В каком смысле? — возмутилась я.

— Во всех. Кому было сказано, дальше калитки не ходить?

— Ты теперь всю жизнь будешь этим попрекать?

— Я должен быть уверен, что в следующий раз вы станетеделать лишь то, что вам велели, — миленько так ответил он.

Хорошо, что человек я воспитанный, не склонный к громкомувыяснению отношений. Я просто уперла руки в бока и сказала выразительно:

— А вот об этом даже не мечтай.

— О чем? — прикинулся он удивленным.

— О том, что будешь здесь командовать. Если хочешьзнать, ты у меня на подозрении, — решила я с ним не церемониться. —Очень может быть, что появился ты не случайно…

— Мы это уже обсуждали и…

— Я имею в виду, не случайно познакомился с Наташкой.До знакомства с тобой у них сейфы не вскрывали.

Матвей открыл рот, собираясь что-то ответить, да так изамер.

— Что такого я успел сделать, что у тебя возникличерные мысли на мой счет? — через некоторое, весьма продолжительное, времяспросил он.

— То, что полез во все это очертя голову. Ты считаешь,мы чего-то недоговариваем, потому что не желаем идти в милицию, я считаю, тытоже темнишь, потому что лезешь не в свое дело. Не думай, что обведешь насвокруг пальца, детективы читаем, а такие, как ты, обычно оказываются главарямимафии, желающими лично разобраться в том, что происходит.

— Я — главарь мафии? — вытаращил он глаза. —Да я и мафии-то никогда не видел.

— Все так говорят, — кивнула я. Добавила сурово:

— Сиди здесь, — и пошла в комнату, где осталисьпара детективов с того времени, когда мы здесь отдыхали с Наташкой. С ними я ивернулась в кухню.

— Держи, — отдала я книги Матвею. — И большемне голову не морочь.

Он скривился, увидев женскую фамилию на обложке, но откартошки был рад отделаться и устроился в кресле-качалке возле окна.

В течение первого получаса он еще реагировал на окружающее,потом увлекся, да так, что вроде и есть расхотел. Ленка ставила опыты надГошей, тот изображал умирающего, Матвей осваивал детектив, а мне делать былонечего, и я пошла поливать пион. За этим занятием меня и застал Матвей.

— И много у тебя таких книжек? — спросил совздохом.