В комнате темно. Только на стеклах слабые отсветы дворовых фонарей. Ветер раскачивает их, отчего по стенам двигаются призрачные тени. Я прислоняюсь к двери и стою, вспоминая наши поцелуи. Мои щеки и сейчас еще красные. Минуты тянутся еле-еле. Неужели я гладила ему щеки, шею и даже плечо? Неужели моя сила была столь необузданной, что норовила поглотить Энцо?

Я должна ему рассказать.

Я теперь полноправный член Общества Кинжала. Правила Общества обязывают рассказывать соратникам все. Энцо поделился со мной очень важными сведениями. Оказывается, он давно знает Терена. Следовательно, и я не должна таиться. Нужно немедленно отыскать Энцо и открыться ему. Думаю, он поймет, что у меня не было иного выхода, кроме как принять условия инквизитора.

Я открываю дверь и снова выхожу в коридор. Второго такого шанса мне не представится.

К этому времени уже совсем стемнело. В коридорах неярко горят свечи. Дождь монотонно стучит по крышам. Я быстро пересекаю двор, спускаюсь в туннель. Издали доносится гул разговоров и всплески смеха. Празднество продолжается. Гости не думают расходиться. Судя по голосам, они уже изрядно захмелели. У меня дрожат руки, но я продолжаю путь.

Вот я уже совсем близко. Останавливаюсь за колонной. Замечаю Энцо. При виде его у меня начинает снова колотиться сердце. Я одна из них. Они мои друзья и союзники. Они имеют право знать.

Собираюсь выйти в полосу света и… останавливаюсь. Вижу, что Данте отвел Энцо в сторону. Они обмениваются несколькими словами, затем Данте кивком указывает на выход. Оба идут в мою сторону. О чем Данте собрался говорить с принцем? Я напрягаюсь всем телом. Сейчас они меня увидят. Мне вовсе не хочется встречаться с Данте. Возможно, мною движет страх, но есть и любопытство. Я отступаю в тень и окружаю себя облаком-невидимкой. Иллюзия пустого туннеля. Я смешалась с тенями от стены и колонны. Замираю.

О чем они говорят? Рядом совсем некстати появляется призрак моего отца. Его изуродованная грудь тяжело вздымается. Рот искривлен в зловещей улыбке. Призрачной рукой отец касается моего плеча и указывает на приближающихся Энцо и Данте. «Видишь? – спрашивает он, и у меня холодеет внутри. – Давай послушаем, чтó твой враг станет говорить тому, в кого ты влюбилась».

Я стараюсь не замечать отцовского голоса. Вскоре Энцо и Данте останавливаются в десяти шагах от меня. Теперь мне слышно каждое слово. Они говорят обо мне.

И тогда Моритас восстала из преисподней. Глаза ее были полны такой ярости, что все видевшие ее падали на колени и с рыданиями умоляли пощадить их. Но у Моритас не было желания щадить кого-либо. Она воззвала к земле, земля задрожала, и окрестные горы погребли селение под камнями и пеплом.

Рассказ о разрушении острова Тиза, поведанный капитаном Иказаром Теруном

Мое сердце гулко колотится. Его удары отдаются в ребра. Боги, сделайте так, чтобы Энцо и Данте ничего не услышали.

– …достаточно того, что ее опознали, – говорит Данте. Звук его голоса мгновенно наполняет меня гневом. Сразу вспоминаю его неоднократные угрозы, сопровождавшие мое обучение. – Ее не только опознали. Я видел, что они разговаривали. – Он хмурится и спрашивает: – Она не рассказала тебе, о чем они беседовали с Главным Инквизитором?

– Я бы не назвал это беседой. Терен захватил ее врасплох, да еще пригвоздил к стене. Но она и в этом положении пыталась отбиться.

– Я видел, что она не только отбивалась. Они с Тереном о чем-то говорили. Причем долго. Кстати, где она сейчас?

– Отдыхает.

Данте ждет более подробного ответа. Энцо молчит, и это лишь распаляет Паука.

– Помнится, ты убивал наших за меньшие прегрешения, когда это становилось опасным для Общества Кинжала.

Энцо продолжает молчать. Такое ощущение, что ему напомнили то, о чем он предпочел бы забыть. Я сцепляю пальцы.

– Само ее присутствие здесь ставит нас под удар, – продолжает Данте. – До Турнира Бурь – считаные дни. Нельзя, чтобы Аделину снова опознали.

– Она наша единственная возможность подобраться вплотную к королевской чете.

– А ты не думал, что она может провалить всю миссию? Королевский указ, запрещающий мальфетто участвовать в скачках, почему-то огласили именно в тот день, когда Аделина ослушалась твоего приказа и отправилась на скачки. Не слишком ли странное совпадение?

– Если бы она захотела нас выдать, весь Двор Фортунаты был бы уже наводнен солдатами инквизиции. – Энцо закладывает руки за спину. – Как видишь, этого не случилось.

– Это все, что ты можешь сказать… ваше высочество? – угрюмо спрашивает Данте.

– Что ты предлагаешь?

Чувствуется, Энцо тяготит их разговор.

– Я видел, как ты уводил ее с празднества. И все наши заподозрили: что-то тут не так. Я тебя знаю не первый год и научился читать по твоему лицу.

– Читай. Ты ничего на нем не увидишь. Аделине просто стало плохо от крепкого вина. Я вывел ее на воздух. Там она почувствовала себя лучше. Потом она пошла к себе, а я вернулся сюда. Что еще?

– А то, что она напоминает тебе Дафну. Скажешь, нет? Такое же тамуранское личико.

Иллюзорный покров не мешает мне чувствовать гнев, закипающий в сердце Энцо. Гнев ищет выхода. Я зажимаю рот, чтобы случайно не вскрикнуть. Мое сердце бьется еще тревожнее.

– Ты подходишь к опасной черте, – тихо говорит Энцо.

Данте сопит, морщит лоб. Потом у него резко меняется голос. Оттуда исчезают задиристость и презрительность, сменяясь участливостью и искренней заботой.

– Ты же знаешь, Энцо: мы все любили Дафну. Она была лучшей из всех немальфетто, каких я знал. И вообще я ей обязан жизнью. Это она выходила меня, иначе я бы попросту сдох. Думаешь, я не видел, как ты под разными предлогами исчезал, чтобы встретиться с ней? Думаешь, мы не знали, что ты хочешь на ней жениться?

На ней жениться…

Голос Данте становится совсем тихим.

– Думаешь, я не оплакивал ее смерть наравне с тобой? Мне тогда хотелось голыми руками разорвать глотку всем инквизиторам Эстенции.

Энцо, с каменным лицом, молча слушает. Он загородился от Данте, и мне тоже не пробиться через эти стены. Мысли мешают мне удерживать иллюзию невидимости. Но не думать я тоже не могу. Энцо, почему же ты не назовешь его вруном? Потому что Данте говорит правду. Теперь понятно, почему Энцо часто смотрит на меня так, словно я другой человек. Он видит во мне… другую. Девушку, чью жизнь, скорее всего, оборвали инквизиторы. Девушку, которую он любил и любит до сих пор.

У Данте новый всплеск гнева.

– Аделина – совсем не Дафна. Согласен, в ней есть огонь, и лицом они похожи, если не брать в расчет ее отметину. Но в остальном они совершенно разные люди. Пойми это, Жнец. Если Дафне мы все доверяли, этой новой девчонке доверять никто не торопится. Самое большее, мы ее терпим. – Данте умолкает и поднимает два пальца. – Во-первых, она посмела нарушить твои распоряжения. Во-вторых, была замечена за беседой с врагом. Ты убивал и за меньшие провинности. Но ей ты даешь преимущества, в которых отказываешь другим. Рядом с ней ты размягчаешься. Сам знаешь, как я не люблю, когда мне приказывают. Однако я выполняю твои приказы. Так каково мне подчиняться и видеть, что ты буквально таешь перед девчонкой, напоминающей тебе твою прежнюю любовь?