— Сговорились, — заключаю я вслух, переводя взгляд с одной застывшей красавицы на другую. Расслабленно и неторопливо опускаюсь в мягкое кресло напротив дивана, на котором устроились девушки. Рыжая заговорщица бросает косой взгляд на первую жену.

— Джамаль, Аллах свидетель, я всегда была любящей и послушной женой для тебя, — начинает Лейла, упрямо вздернув подбородок. — И не могла предположить, что мне придется однажды вспомнить о брачном договоре, который мы заключали с тобой шесть лет назад. Точнее, об одном его пункте.

— О каком именно, Лейла? — ровным тоном интересуюсь я, взяв с блюда на столе пару виноградин и забрасывая их себе в рот.

— О письменном согласии с моей стороны в случае, если ты решишь вступить в повторный брак, — озвучивает она. — Я дала его по своей воле и с открытым сердцем, когда в наш дом вошла Аида, и мы стали близкими подругами и сестрами. Я ни одного дня не жалела о принятом решении.

— Я так понимаю, сейчас Медина не пришлась тебе по душе? — сухо констатирую я, зацепив ещё одну приторно-сладкую ягоду. — Сам Аллах позволил мужчинам иметь до четырёх жен. Как ты, женщина, можешь запретить мне то, что одобряет Всевышний?

— Ты мог отказать мне во внесении данного пункта, Джамаль, но не сделал этого. А сейчас я хочу воспользоваться им и реализовать свое право в решении будущего нашей семьи, — продолжает вещать Лейла, периодически переглядываясь с молчаливо- поддерживающей Аидой. Вторая молчит, потому что в нашем с ней брачном контракте подобный пункт не обсуждался.

— То есть ты хочешь, чтобы я отказался от решения жениться на Медине и выставил ее прочь из нашего дома? — конкретизирую я стальным тоном. Лейла заметно тушуется, нервно облизывая губы, но ей хватает смелости согласно кивнуть.

— Именно так, хабиби. Эта девушка околдовала тебя. Я уверена в этом. Только искусная шармута способна затуманить разум мужчине настолько, что он закрывает глаза на ее распутное поведение в уважаемом доме. Я поступаю так исключительно из любви к тебе, Джамаль. Мое сердце не знает покоя с той минуты, как она появилась на пороге. Она ведьма или развратница. И я, и Аида вошли в этот дом, склонив в уважении головы, и отдали тебе свою невинность. Ты был единственным мужчиной, который когда-либо касался нас, но одного взгляда на твою невесту достаточно, чтобы понять, что она уже позволяла тебе многое из того, что может дать мужу только законная супруга.

— Это лишь твои предположения и личные выводы.

— Аида считает точно так же.

— Это так? — бросаю тяжелый взгляд на Аиду, и та едва заметно кивает. Отлично. Бабий бунт. Словно мне одной плюющейся ядом гадюки мало. — И какого решения вы ждете?

— Единственного, которое может принять любящий и уважающий нас муж.

— Ты знаешь, что произойдет в случае, если я не откажусь от своих планов в отношении Медины?

— Ты не можешь жениться на ней, если я не дам согласия.

— Могу, Лейла. Несогласная с решениями мужа жена имеет полное право уйти от него. Разумеется, на более выгодных условиях, чем те, что предоставляются женщинам, от которых мужчина отказывается сам.

— Ты не посмеешь! — побледнев, восклицает Лейла, вскакивая на ноги. — Ты выгонишь меня, чтобы оставить ее? — зашипев, она показывает пальцем наверх. Туда, где расположена спальня Рики.

— Я не собираюсь никого выгонять, Лейла. Ты моя жена, и я уважаю тебя. Но если ты из глупой ревности и упрямства хочешь заставить меня пойти против принятого решения, то выбор сейчас стоит именно перед тобой, — озвучиваю я свою позицию, которая приводит Лейлу в шок и недоумение. Даже Аида издает изумленный вздох, вскакивая вслед за подругой и поддерживая ее за плечи, потому что та начинает мелко дрожать.

— Она беременна? — громко спрашивает Ида, обвиняющие глядя на меня. — Если да, я могу понять, а если нет… Джамаль, ты сам себя слышишь?

Я невозмутимо встаю, и обе, как по команде, отступают назад.

— Давайте отключим эмоции и подумаем здраво, — дипломатичным тоном произношу я. — Появление Медины ошарашило вас и расстроило, но я заверяю, что через несколько дней она станет моей женой, хотите вы этого или нет. Я готов финансово компенсировать моральные терзания каждой из вас. Новая машина, увеличение ежемесячного содержания, отдельный дом, драгоценности и любая другая женская прихоть.

— Несколько дней? — изумлённо спрашивает Ида. Лейла, похоже, потеряла дар речи, зато у второй жены резко прорезался голос. — Она точно беременна. Шлюха, — с презрением бросает Аида. — Ты уверен, что от тебя, Джамаль?

У меня в глазах темнеет, я сжимаю кулаки до хруста в костяшках, в голове взрываются воспоминания недавнего разговора в машине. Конечно, я трахалась с ним… И мне чертовски понравилось, как он работает своим внушительным инструментом. Но тебе не стоит брезговать и беспокоиться, я же использовала защиту, как ты успел заметить. Как тебе такая новость? Все еще видишь меня третьей женой? Ни Лейла, ни Аида никогда бы не осмелились сказать мне ничего подобного даже под страхом смерти. Я действительно околдован или одержим. Я схожу с ума по женщине, которая ни во что меня не ставит. Я помню, как горело мое сердце, когда Эрика шла ко мне под дулом автомата по каменной пустоши с гордым воинствующим видом. Как смело бросала вызов, зная, что преимущество на моей стороне. Ее первый или второй любовник, теперь уже неважно, каким по счету был Зейн, готов был убить ее за предательство, и он бы сделал это… А я не могу, не способен. И Эйнин знает, чувствует. Вот причина ее отчаянной смелости. Я сам, Шайтан ее подери. Я дал ей уверенность в том, что, несмотря на все её выходки, вытащу из любой передряги, прощу то, за что другой мужчина убил бы на месте. И каждый раз, находясь в шаге от срыва, на самом пике рвущейся наружу жёсткости, я останавливаюсь, смотрю в распахнутые мятежные дерзкие глаза Эйнин и вижу другие: полные слез, невыносимого горя и боли. Я вижу мечеть, объятую пламенем, дым и копоть, звуки выстрелов, крики боли, черный пепел, опадающий под босые ноги маленькой Эйнин… и все замирает, глохнет. Гнев, злость, обида, ревность. Остаются боль и страх, и желание держать крепче.

Чтобы она ни вытворила, я никогда не причиню ей настоящую боль. Почему же она делает это легко, унижая меня своими словами и оскорбляя своим поведением? Разве кто-то из нас виновен в том, что мы встретились так поздно? Несвоевременно, черт возьми. Я принимаю тебя такой, какая ты есть, осознавая, что та жизнь, которую ты вела до меня, противоречит моим принципам, разрушает изнутри, стоит только допустить одну гребаную мысль… Что ты со мной сделала, Эйнин? Как девочка, которую я спас из пламени, стала моим личным проклятьем, безумным наваждением, болезнью, от которой не существует панацеи? За что, черт бы тебя побрал?

— Ты больше никогда не посмеешь сказать ничего подобного, Ида, — хрипло произношу я, несильно обхватывая скулы второй жены раскрытой ладонью и затыкая ее рот. Испуганный взгляд встречается с моим, и она застывает от ужаса, прочитав в моих глазах гремучую смесь ярости и гнева, которые сейчас обращены совершено на другую женщину. — И ты тоже, — холодно киваю Лейле. — Разговор окончен.