– Ты ей рассказала? – спросила я, не зная, что на самом деле я хочу услышать.

Очень рискованно доверять нашу тайну даже самым верным друзьям. Но держать все в себе тоже, как оказалось, опасно.

– Не все, – ответила мама, – но достаточно, чтобы не притворяться той, кем я не являюсь. И знаешь что? Мне полегчало.

Она улыбнулась, но мне по-прежнему было не по себе. Она пытается сказать, что и я могу с кем-то поделиться? Как много я могу открыть?

Она сжала мою руку и закрыла глаза. Я знала, что она хочет поспать, поэтому решила отложить свои вопросы и пошла вниз, делать уроки. Но с Шекспиром нелегко, даже когда можешь сосредоточиться, так что далеко я не продвинулась. Снова и снова перечитывая три строфы, я думала над ее словами о том, что она не заслужила друзей. И поняла, что чувствую то же самое, каждый день, просто я пыталась справиться с этим, расхаживая по магазинам и притворяясь кем-то другим.

Темнело. Я уже собиралась порыться в холодильнике и найти, чем перекусить, как в дверь позвонили. Мне следовало догадаться, что приедет Логан. Он весь день присылал мне сообщения, смешные мемы вроде кошки на ветке («Держись, котенок!») и танцующих цветов, которые поют: «Завтра снова взойдет солнце!» В больнице я так расклеилась, что отослала его. Мне не хотелось, чтобы он видел меня плачущей, с опухшим лицом. Не хотелось вызывать у него жалость, хотя, возможно, уже слишком поздно.

– Привет, – сказала я, открыв дверь.

Я пыталась говорить как ни в чем не бывало, будто все прекрасно.

– Мне не хватало тебя на тренировке, – он вынул из-за спины букет желтых роз.

Они были такого солнечного цвета, что прорезали темноту как световой луч.

– Почему ты так добр ко мне? – спросила я.

Я не заслуживала цветов после того, что сделала с мамой. И теперь мне стало еще хуже.

– Потому что ты моя девушка, – просто ответил он.

Я никогда не была чьей-то девушкой, и мне никогда не дарили цветы, разве что родители на выпускной в восьмом классе. Но этот букет был просто шикарный – на каждом стебле крепилась маленькая пробирка с водой, чтобы цветы не завяли.

– Пригласишь меня войти? – спросил Логан.

Я выглядела дерьмово и чувствовала себя так же, но цветы явно были дорогие. Он перешагнул через порог, и я закрыла за ним дверь.

– Как мама? – поинтересовался он, и я стиснула зубы, чтобы не расплакаться. Я боялась, что не сдержусь, если заговорю, и поэтому просто пожала плечами. Логан притянул меня к себе и обнял, целлофановая обертка букета, зажатого между нами, захрустела. – Все будет хорошо сказал он, зарывшись носом мне в волосы. Он отпустил меня и посмотрел на цветы. – Давай поставим их в воду.

Я нашла вазу, и мы поставили цветы на кухонный стол.

– Мне нужно проверить, как там мама, – сказала я. – Она наверху, отдыхает.

Мне было неприятно, что Логан видит меня такой, и я надеялась, он поймет намек и уйдет, но вместо этого он спросил:

– Хочешь, я пойду с тобой?

Я не хотела, но все равно кивнула. Он сбросил обувь, взял меня за руку, и мы пошли вверх по лестнице. Я велела ему подождать в моей комнате, пока я загляну к маме, а затем пошла по коридору к ее открытой двери.

Сделав несколько шагов, я остановилась у ее кровати. Мама лежала на спине, с руками по бокам и закрытыми глазами. Я видела, как мягко поднимается и опускается ее грудь – она спала. Не знаю, почему я так беспокоилась. У нее больше не осталось таблеток, это я проверила, а все остальные способы были сложными и малоприятными. И все-таки мне было не по себе.

– Как она? – спросил Логан, когда я вернулась в свою комнату.

Он сидел на моей кровати и пытался сложить кубик Рубика. Я не хотела говорить о маме, поэтому сменила тему.

– Не так-то просто, – сказала я, показывая на кубик, и он засмеялся.

– Да, нужно хорошо соображать! – игриво произнес он.

От его смеха все во мне завибрировало, и я немного расслабилась.

– Нужно просто запомнить последовательность движений.

Я села рядом, и он отдал мне кубик. Когда я взяла кубик из его протянутой руки, наши пальцы соприкоснулись. Он приподнял мой подбородок. Его глаза были как вода, чистые, голубые и глубокие.

– Не хочу, чтобы ты проходила через это в одиночестве. Я здесь. Можешь на меня положиться.

Его взгляд был как наркотик. Я хотела отвернуться, но не могла. Я вспомнила мамины слова о том, что ей стало лучше, когда она выговорилась. И тоже решила пройти по тонкому льду.

– Ты многого не знаешь, – начала я и зажмурилась.

Я понимала, что не должна больше ничего говорить, но так изнурительно было хранить все эти тайны. А я должна быть сильной ради мамы, особенно теперь.

– Так расскажи, – поторопил он.

И я представила, как чудесно будет сбросить груз с плеч. Рассказать кому-нибудь, как рассказала мама.

– Авария, в которой погиб мой отец… – произнесла я.

Я расскажу только самое основное, не все. Только то, что о нас заботятся, и мы не видим смысла отправлять кого-то в тюрьму.

– Да? – подбодрил он. На мое лицо упала прядь волос, и он заправил ее мне за ухо. – Это ведь был несчастный случай? – спросил он, подчеркнув последние слова, словно желал убедиться, но я покачала головой.

– Нет. Тот, кто его сбил, скрылся.

Я впервые произнесла эти слова вслух, и меня они испугали. Потому что это преступление. Моего папу убили. А я покрываю преступника.

– И виновника не нашли? – предположил Логан, и я кивнула.

– Не нашли, но… – начала я, но осеклась.

Я понимала, что на этом следует остановиться. Будет нечестно втягивать Логана. Если я расскажу ему, он станет соучастником. Как и я.

– Ты и так через многое прошла, – попытался приободрить меня Логан. – Не держи это в себе.

Его рука легла мне на бедро, тяжелая и сильная. Мне так хотелось, чтобы эти руки сняли чудовищный груз вины, который я носила. Мама призналась, что кое-что рассказала Либби, не все, совсем немного, просто чтобы не чувствовать себя такой одинокой. Может, и мне стоит попробовать?

– У меня есть видеозапись, – объявила я. – Запись аварии. В машине родителей был видеорегистратор.

Логан внезапно убрал руку. Пот с его ладони холодил мою ногу.

– У тебя есть видео, и ты его не предъявила?

В его голубых глазах заполыхал огонь. Я вдруг поняла, что совершила