– Думаете, Елена Митрохина причастна?

– Что толку гадать? – пожал плечами Чекало. – В мою задачу не входило расследование гибели Митрохина. С другой стороны, к моменту смерти Антон Митрохин оказался практически банкротом – зачем Елене, даже если муж грозил разводом, его убивать? Думаю, она ничего не получила бы из активов компании – все ушло бы на уплату огромных долгов, которых успел наделать Митрохин. Но это так, спекуляции на тему, как ты понимаешь: на самом деле мы ничего не знаем наверняка.

– А откуда Илья узнал о вашем существовании? – спросил Олег.

– Понятия не имею. Могу только предположить, что он нашел в бумагах отца ссылки на меня или, возможно, фотографии, которые я успел ему передать. Видимо, он не смирился с гибелью отца и пытался выяснить причины, побудившие его совершить самоубийство.

– Что ж, и на том спасибо… А не могли бы вы переслать мне пару снимков Елены с ее любовником?

– Почему нет? Давай свой электронный адрес!

…Перед тем, как сесть за руль, Олег сделал один звонок.

– Слушай, Степаша, – сказал он в трубку, как только услышал голос абонента, – тебе знакомо имя некоего Вадима Чекало?

– Некоего? В смысле, полковника юстиции Вадима Палыча Чекало, бывшего прокурора области?

– Вот, черт… – пробормотал Олег, в мозгу которого после этих слов приятеля словно сверкнула молния. – Ведь знал же, знал, что видел это лицо раньше!

– А ты что, встречался с ним?

– Как раз сегодня.

– Отличный мужик был, бескомпромиссный, ничего не боялся.

– А почему ты говоришь – «был»?

– Извини, сорвалось. На самом деле, я думал, его уж и в живых-то нет.

– Так он же не такой старый!

– Дело не в этом. Он ушел с поста прокурора лет семь назад, да как ушел – на больничную койку!

– Заболел?

– Стреляли в него. Дело было громкое о хищениях в особо крупных размерах, и большие люди оказались замешаны.

– Почему я не помню?

– Так замять же все пытались, сам понимаешь. Никак им было Чекало не сломать – и подкупали его, и угрожали, но ничего не помогало. Тогда решили устранить физически. Его охраняли, но где-то что-то «протекло», и его изрешетили в переулке, где располагалась конспиративная квартира… Значит, он жив? Это хорошая новость, Олег, ты меня порадовал!

– А дело?

– Какое дело?

– Ну то, из-за которого Чекало пострадал?

– А… Развалилось. «За недостаточностью улик».

* * *

Дарья терпеть не могла даром терять время, но ее профессия требовала терпения. Поэтому она честно ждала, пока Марина закончит очередную процедуру гемодиализа, чтобы с ней поговорить и расставить все точки над «i». Она злилась на девушку и ничего не могла с этим поделать: Марина должна была рассказать ей о визите в «Фармаконию», ведь именно поэтому Толик находился сейчас в таком отчаянном положении!

– Зачем ты приходила к Илье Митрохину в день убийства? – с места в карьер начала Даша, уставшая от ожидания, а потому раздраженная.

Марина вперила в нее взгляд широко раскрытых глаз. Даша даже немного смутилась: казалось, глаза самого Анатолия смотрят на нее, настолько сестра в данный момент была похожа на брата.

– Я… к Илье Митрохину? Но я не… – залепетала девушка, но Дарья не испытывала сострадания к бедняжке, посмевшей скрыть от нее важную информацию.

– Брось, мне все известно! Ты думала, что никто не узнает? Толик из-за тебя парится в ИВС, а ты сидишь тут, преисполненная жалости к себе, и требуешь сочувствия! Ты хоть понимаешь, как подвела брата, ведь он взял вину на себя из-за тебя!

– Из-за меня?!

Казалось, Марина не понимает, о чем говорит Даша, но глаза ее наполнились слезами, и она уже сглатывала их в попытке не разрыдаться.

– Прекрати! – раздраженно приказала Дарья. – У следователя есть видеозапись того, как ты идешь по коридору к кабинету Ильи Митрохина примерно в то время, когда он был убит. Как ты это объяснишь?

– Но я… я никогда не встречалась с Ильей Митрохиным! – в отчаянии воскликнула Марина и вдруг громко ойкнула, прикрыв рот обеими руками. Даша насторожилась, словно охотничий пес, почуявший след.

– Что – ой? – требовательно спросила она, подавшись вперед и буквально нависая над хрупкой девушкой. – Говори же!

– Ну, я… Толик меня убьет!

– Если не он, то это сделаю я! – прошипела Даша, вконец потерявшая терпение и совершенно не смущенная тем, что люди, проходившие по больничному коридору, с удивлением и неодобрением наблюдали за этой сценой. – Какого черта тебе понадобилось в «Фармаконии»? Как тебе вообще удалось туда пройти, в то время как Толя и его сотоварищи буквально в лепешку расшибались в попытке встретиться с Митрохиным и всякий раз получали отказ?

– Но… меня пригласили! – пролепетала Марина, вжавшись в стул и снизу вверх глядя испуганными глазами на своего «инквизитора». – Я знаю, что не должна была, но…

– Кто тебя пригласил? – перебила Даша.

– Мне позвонили из «Фармаконии» и сказали, что хотели бы обсудить вопрос о компенсации.

– О чем?

Теперь настал черед Даши удивляться.

– О компенсации вреда здоровью.

Даша медленно опустилась на стул, не сводя глаз с дрожащей Марины.

– Ты хочешь сказать, – почти по слогам произнесла она, – что тебе предлагали деньги?

Марина несколько раз моргнула, и Даша сочла это за утвердительный ответ.

– Митрохин предлагал?

– Я же сказала, что не встречалась с Митрохиным! Это был другой человек.

– Как его звали?

Девушка на секунду задумалась.

– Кажется, Рожков. Да, точно – он представился Леонидом Рожковым.

– Так-так-так… И о чем вы говорили?

– Ну, он сказал, что ему… то есть им всем жаль, что я пострадала из-за «Голудрола» и что они вины с себя не снимают, поэтому готовы платить. Судебный процесс, убеждал меня Рожков, займет много времени… Если он вообще состоится, потому что никаких доказательств вины «Фармаконии» нет. Но даже в случае успеха, по его словам, пострадавшие не могут рассчитывать на крупную компенсацию. Это в Штатах или в Европе многомиллионные иски к фармкомпаниям часто удовлетворяются, но в нашей стране таких прецедентов нет. Рожков сказал, что готов уладить вопрос без суда, если…

– Если?

– Если я подпишу отказ от претензий.

– Отличный ход! – воскликнула Даша. – А как же другие пострадавшие – что им предложили?

– Ничего, – опустив глаза и покраснев, ответила Марина. – Я сказала Рожкову, что я ведь не одна такая, но он предупредил, что предложение касается только меня. И еще добавил, чтобы я никому не рассказывала… Теперь я понимаю, что он пытался устранить меня… вернее, устранить Толика, который боролся против «Фармаконии» активнее всех!