Из дыры в мироздании на меня глядела хищная голодная бездна, готовая пожрать мир. И всех, кто попадется им на пути.

Но мной управляло Равновесие.

Миг, второй — и я замкнула малый внутренний круг, маги, даже охранники посредника, встали на лучи, вскидывая руки.

Четыре из пяти, шансы есть…

И раз, два, три!

Я закружилась, выпуская силу.

Весь тот клубок, в который сплелись силы Сферы Равновесия, черно-белой вьюги, ведовства и магии.

Три, два, раз!

Спираль сложилась, напряглась, словно пружина.

Не надо придерживать, надо только направлять. Надо только отдавать, не жалеть, не беречь, не копить. До конца все выплескивать.

Сетью сложить, иглою прошить.

Нить золотую, мира лоскут назад прикрепить.

Внутреннее к внешнему, обрывки к целому.

Я кружилась, беснующиеся стихии раз за разом распадались на отдельные потоки и складывались разноцветной мозаикой.

Снаружи…

Кейв стоял, широко расставив ноги, вокруг него мелькало ледяное крошево, в руках билась тонкая нить, дергающая меня за сердце, лорд-посредник и его люди были окружены крошевом каменным, а тело проигравшего мага распласталось рядом с пятым лучом пентаграммы, его кровь марала строгие четкие линии. От них ко мне лилась тусклая пушистая волна, неприятно-теплая, но легко соединяющаяся с раскручивающейся внутри меня вьюгой. Еще дальше, за полосой покоя в оке бури творилось сражение.

Крылатые, зубастые голодные твари, мелкие и крупные, черно-серым дождем рушились вниз, их встречали мечи, плети, кинжалы. Взрывались колонны, ошметки темных крыльев, слизь и кровь разлетались веерами брызг, истерзанные тела топтали ногами, использовали как щиты, а то и как снаряды, сбивая тварей на подлете.

Я кружилась.

Я была веретеном, что тянет нить.

Сила потоком уходила будто в никуда.

Все быстрее и быстрее, навстречу рвущимся вниз тварям. Опустошая резерв до донышка…

Но я видела, я знала…

Останавливаться нельзя!

Ноги слабели, сознание мутилось, но я все так же крепко цеплялась за золотую нить.

Заплата…

Миг, еще один.

И оборот вокруг оси.

Плотно легла на рваную дыру, стянула, закрыла, спасла…

Последние капли сил ушли, черной нитью по белой наметке легли чары запрета, скрепления, исцеления.

Угасли щиты. Со звоном рухнули искристые стены, впуская в круг шум и крики угасающего сражения. В зале истины добивали последних тварей.

Сломанной куклой я опустилась на перемолотое в крошево мозаичное стекло, тело было словно ватное, сознание уплывало в темноту. Не в прохладную тьму, ставшую родной, а в вязкое теплое ничто, грозящее унести меня куда-то далеко-далеко. Звуки исчезали, гасло зрение, сердце билось все медленнее. Я ухожу… Не хочу, не хочу, не хочу…

Но… что-то тянуло, дергало, звало за грань… Не хочу. Уходить не хочу!

И нить-привязка вдруг обернулась клетью, сжала, втиснула разум в тело, куснула холодом.

— Не сметь спать! — Голос лорда Рониа заставил вздрогнуть.

— Я помню, я обещала, — вцепившись в руку лорда, прошептала одними губами, почти неслышно. — Держи меня крепче.

И он удержал.

Из личного послания лорда, посредника Райса Тиани

Владыке и защитнику Эньяли, империи Золотого неба, светлейшему из темных.

Как несущий глас справедливости и беспристрастного судейства, утверждаю, что победителем дуэли правых, несомненно, является лорд Кейв Рониа, владетель провинции Инн. По результатам поединка считаю необходимым предложить императору быть более пристрастным к суждениям Вашего окружения. Прошу обратить высочайшее внимание на решения Совета великих магов. Они имеют чрезмерное влияние на жизнь простых Ваших подданных в вопросах, не относящихся к сфере их деятельности. В частности, в вопросах судейства поединков, которые по традиции проводят лорды-посредники.

Круг также выражает обеспокоенность в связи с участившимися, по заявлению лорда Кейва Рониа, попытками прорыва границ мира древнейшими и ходатайствует о возрождении круга хранителей. По результатам исследования остатков зала истины также кратко сообщаем о том, что возможность проведения древнейшего ритуала была заложена при реконструкции дюжину сезонов назад.

Меры пресечения подобного, рекомендации и результаты дознания приложены.

Касательно ритуалиста, прикрывшего прорыв, мейстре Катрин, ведьмы в странствии, на данный момент ученицы светлого лорда Ниани, считаю необходимым заявить, что мер по принудительному ограничению силы не требуется. Уровень ее возможностей сейчас не превышает уровень подмастерья и в будущем из-за перенапряжения вряд ли достигнет высот мейстре.

Примечание для магического реестра: мейстре Катрин, ведьма в странствии, сменила статус, став госпожой Катрин, спутницей мага.

Из «Исторических заметок Гвен Арро». О небе и о любви

Стеклянный шар в моих руках мерцал и переливался перламутром. Внутри то вздымалась мелкой крошкой, то затихала, укладываясь неровными волнами, серебристая вьюга. Устало вздохнув, я аккуратно положила его на полукруглую подставку из светло-зеленого камня. На столе, кроме нее, горой навалены бумаги, лежит с десяток толстых картонных папок и рядом с письменным прибором из черного дерева простирает крылья птица-светильник, держащая в приоткрытом клюве шарик пульсирующего холодного огня.

И ничуть не жаль, что сама я теперь не могу создать такой же. Все, что было во мне магического, сейчас заперто за волшебным стеклом, вьется в ожидании нового хозяина нетерпеливой метелью. Когда-нибудь, когда еще один из сотен или тысяч миров вновь окажется на грани гибели, Сфера расколется, сила вырвется, выискивая нового носителя, возобновляя круговорот Равновесия.

А я…

Я останусь здесь. Здесь теперь мой дом, моя семья…

В конце концов, отчего же мне нельзя отдохнуть? Семь десятков миров, бесконечная круговерть смертей и возрождений, потери, потери, потери…

Неожиданно раздался мощный гудок, вырывая из печальных воспоминаний.

Я посмотрела в окно. Оно выходило на огромное поле порта подскока, а сигналил делающий разворот к швартовочной мачте пассажирский дирижабль. Огромная овальная туша, увешанная разноцветными флажками, величественно, но изящно опускалась вниз. На вантах трепетали синие и белые вымпелы, выносные гондолы изрыгали дым и пар, котлы паровика уже были отключены от магопитания, и потому пассажирскую палубу то и дело накрывало черным неотфильтрованным облаком выхлопа.