услышала рычание Мрийара. Я повторила жест — мне нужна была демонстрация исцеления ранки. Недолго думая, алоглазый резко провел лезвием по моей руке. Я обратилась к холлинс: пальчики стали полупрозрачными, руки покрылись синими узорами, а царапина исчезла.

Повернувшись к женщине, которая кажется дышать перестала вместе со своим ребенком, пялясь на меня во все глаза, осторожно протянула руки к полотну, что вновь было в крови. Меня не остановили, и я уставилась на разорванную одежду, пришлось осторожно распаковывать подарок. Следы зубов узнала сразу — горгульи, а вот дальше действительно был сюрприз: от наших таким хватом целые куски отрывали, а тут всего лишь проколы от клыков, что повредили органы. Искра, еще одна… четыре и девочка глубоко вдохнула, распахивая глаза…

— Да чтоб тебя… — отпрянула я, потому что она так заверещала, выпучив на меня глаза-блюдца, вот не хуже своей родительницы. — Не за что, блин! — встала на ноги я, выдернула свой кинжал из руки афигевающего алоглазого и зашагала в сторону Мрийара.

Спрятав клинок в ножны, встала рядом с драконом и вцепилась в его предплечье — мало ли: какая сейчас реакция последует от окружающих. Может меня препарировать захотят, изучить — так сказать. Я даже оглохла от тишины, которая наступила, когда девочка встала, оглядела себя и послала мне улыбку. «Ой, вот давай без ваших оскалов… Кто вас знает: что вы жрете? Может и на меня сейчас как на десерт смотрите?»

И вновь передо мной словно из-под земли вырос медовоглазый, протягивая бумагу и карандаши, и опять не успела я их взять, как меня самым грубым образом цапнули за конечность и поволокли в сторону. Кто это был, я разглядеть не успела, потому что уже через мгновение: рык, рывок, чуть ли не сальто — и я вновь на руках у Мрийара, причем сижу: как детей держат. А вот сам он пошел вслед за какой-то женской фигуркой в длинной ободранной юбке.

Через несколько долгих мгновений мы пришли. Угадаете, куда? Правильно: в местный лазарет. Раненных было много, они лежали на каких-то подстилках, соломе под огромным тентом, краев которого я не видела. Мрийар опустил меня на землю, и я растерялась: ведь чисто физически и сотню не вылечу, как просто засну. Нет, на этих индивидов нужно намного меньше холлинс, чем на существ с Аэритоса, и раны их пустяковые — мне-то есть уже с чем сравнивать, но фиг знает: что будет со мной, когда проснусь. А если очнусь в гробу, ну, или как они поступают с трупами — а я выглядеть буду ничуть не лучше, пока буду спать и восстанавливать свои силы.

Я повернулась к дракону и принялась указывать пальцем на одного пострадавшего, другого, третьего, развела руки в стороны и отрицательно мотнула головой. Он что-то сказал поверх моей головы, и я обернулась к расстроенной женщине средних лет. Она так жалостливо смотрела на меня, протянула мне руку. «Что-то еще показать?» — я кивнула и поплелась за ней меж измученных существ. Через несколько минут мы пришли. По-моему, у нас с моим спасителем в этот раз вышло недопонимание, так как меня привели к еще одному подростку. Я показывала: «много», а он подумал: «большие». Похоже: дракон думает, что я могу лечить только детей.

— Здесь и отказать не откажешь… — тяжело вздохнула я, принимаясь за исцеление.

Я не знаю: сколько я так бродила по местной лечебнице и выискивала детей, но их было прилично. Я знала: что не смогу вылечить всех и дойти до конца тента, но также знала: мне совесть не позволит развернуться и уйти от раненного дитя.

— Снежана, — в какой-то момент Мрийар оттянул меня от очередного парнишки и вздернул за подбородок, внимательно изучая лицо.

Дракон нахмурился, отрицательно покачал головой и поднял на руки. Он зашагал куда-то, но у меня перед глазами все сливалось. Я так устала, что даже жалобно пропищать не смогла, чтобы попросить воды. Помню только: что передо мной вновь мелькнули листы с карандашами. «Мужик, твое б упорство да в хорошем деле…» — хотелось ответить мне, прежде чем мое сознание кануло в забвение.

Я не знаю, что мне снилось, но было такое ощущение: что я горела заживо. Очень странно, что мне жарко — я же наездница со встроенным климат-контролем. Дышать было трудно, жар был нестерпимым, но просыпаться мне не хотелось, потому что сквозь пламя я ощущала легкие и едва уловимые поцелуи. «Лэйн… мой сладкий эльф…» — обжигали меня нежные прикосновения, но я продолжала тянуться к ним всем телом. «Ми тэй… ми тэй…» — доносился до меня его тихий шепот, и я вновь мысленно ругала своего полиглота, потому что не понимала эльфийского… Как вдруг перед мысленным взором мелькнул вампирский оскал и уши заложило от грозного рыка: «ми тэй!».

— Мрийар! — распахнула глаза я, узнав: чьи это слова. — Какого… — забилась я под нависшим надо мной мужиком.

Он откатился в сторону, и я пискнула, хватаясь за какой-то плед и натягивая его до самого подбородка.

— С какого перепуга я голая? — опешила я от ощущений: когда кожей почувствовала пушистое одеяло.

Я уставилась на оголенный торс лежавшего на боку Мрийара, который немного растерянно наблюдал за мной. Нет, я, конечно, очень благодарна: что не очутилась в гробу, но под голым драконом… Поругав себя, что пялюсь не на своего мужчину, я отвела взгляд. Мы находились в каком-то шатре метра три на три, не больше. Я присела на странного вида лежанке и огляделась в поисках своей одежды.

— Дай, — указала я пальчиком на искомое.

Он проследил: куда я указала, но и с места не дернулся, хотя ему было достаточно руку протянуть до аккуратной стопочки моего кожаного костюма наездницы.

— Мне ничего не стоит продефилировать голышом, но потом со своим стояком разбирайся сам, — прищурилась я. — Дай по-хорошему, — и снова никакого отклика. — Я тебя предупреждала…

Я откинула плед в сторону, поднялась с топчана и перешагнула через ноги Мрийра… ну, почти перешагнула. Он резко сел, обхватил меня за талию и дернул на себя. Я и пискнуть не успела, как он опрокинул меня на лопатки и впился в мои губы поцелуем. Сказать по правде, я даже не сопротивлялась первые несколько секунд, ощутив: как его клыки царапнули по моим губам — это было чертовски пикантно. Меня на мгновение захватил исследовательский интерес, и я провела кончиком языка по клыку — закономерный вывод: острый. Ощутив отклик, поцелуй вмиг углубили и ничем он не отличался от обычного.

«Вывод: все мужики одинаковые!