Жилистому, похожему на высохший от времени саксаул Рахимову едва минуло сорок пять, но выглядел он на шестьдесят. Застенки Арипова и безжалостное горное солнце сделали свое дело.

Костин представил Максима. Сеть морщинок вокруг глаз Рахимова пришла в движение, и он приветливо улыбнулся:

— Как быстро вас нашли!

Генерал говорил почти без акцента, лишь слегка шепелявил. Видимо, во рту недоставало зубов. И это подтверждало догадку Максима о методах работы «псов» Садыкова. Наверное, Рахимова даже не придется устранять. Кажется, у него последняя стадия чахотки. И хотя он лишь слегка покашливает, платочек постоянно держит наготове у рта. Вероятно, боится, что откроется кровотечение.

Все это Максим отметил молниеносно. И понял, как следует вести разговор. Но не успел произнести ни слова. Запищала рация. Рахимов настроился на прием. Некоторое время молча слушал, но по тому, как побелело его лицо, стало ясно: новости не слишком приятные. Костин и Максим переглянулись.

Опять что-то затевается? Или это нормальная реакция каждого командующего на какой-нибудь просчет или неудачу? Но в следующую секунду им стало понятно, отчего расстроился Сулеймен Рахимов. Он отвел трубку от уха, и в его голосе неожиданно прозвучали панические нотки.

— Землетрясение частично разрушило перемычку на озере Темирхоль. Но Арипов пошел дальше.

Моя разведка донесла, что в основание перемычки заложены мощные фугасы. Арипов угрожает взорвать их через сутки, если мои войска не покинут Ашкен. Если он выполнит свою угрозу, то селевая волна затопит весь Баджустан. — Он посмотрел на Максима и горько усмехнулся:

— Кажется, ваши знания нам не понадобятся, Богуш. Я должен срочно эвакуировать население. Времени совсем немного.

Максим успел удивиться, что подобные сведения дошли до Рахимова гораздо позже, чем до Верьясова и Костина. Неожиданно раздался глухой тяжелый взрыв, не похожий на те, что то и дело сотрясали воздух за окном. Мгновение, и грохот повторился, слившись с еще катившимся вдали эхом от первого взрыва. Все находящиеся в кабинете, в том числе Костин и Максим, настороженно переглянулись.

Похоже, никто ничего не понимал.

— Что это такое, черт побери? — Костин метнул ся к окну первым и тут же закричал, обращаясь к Максиму:

— Что я тебе говорил? Посмотри, на базе что-то происходит!

Рахимов и его командиры тоже бросились к окнам и возбужденно загалдели на своем языке. Действительно, из окна было заметно, что над базой взметнулся вверх огромный столб черного дыма.

Костин вдруг хлопнул себя ладонью по лбу и выразительно посмотрел на Максима. Тот кивнул в ответ. Эти взрывы говорили об одном. Генерал Катаев действительно узнал о грозящей беде гораздо раньше Сулеймена Рахимова и на самом деле готовил базу к эвакуации. А взрывы означали одно: на базе избавлялись от лишних боезапасов, чтобы они никому не достались. Рахимов наверняка исчерпал лимит, а Арипову они теперь вряд ли понадобятся.

Оппозиции незачем больше штурмовать дворец.

Бывший президент и так никуда не денется, тем более если не подозревает о надвигающейся угрозе.

Максим похолодел. Ксения! Писатель! Они ведь тоже ни о чем не подозревают. Сердце его болезненно сжалось. Он вспомнил вдруг Анюту и лихого итальянца с жгучими черными глазами. Где-то они теперь? Удалось ли им выбраться? И тут же подступили новые мысли: как выбраться из обреченного города до тех пор, пока не началась паника…

Мгновение они прислушивались к раздававшимся теперь один за другим взрывам, и наконец Костин быстро, почти одними губами, произнес:

— Линяем! Пока эти губошлепы ничего не поняли.

Провожаемые удивленными взглядами, Максим и Костин миновали зал для совещаний. За его пределами они облегченно вздохнули и, не сговариваясь, рысцой побежали вверх по лестнице, к той комнате, где их дожидалась Ксения. Но когда они открыли дверь, то увидели, что она не одна. В комнате, кроме нее, находились писатель Ташковекий и потный Аликпер Садыков, который держал под прицелом обоих.

— Ба! Знакомые все лица! — осклабился он и махнул рукой. — Проходи! Разговор есть!

Они вошли и послушно опустились в кресла, на которые указал дулом пистолета Садыков. Поверх солидного живота у него топорщился автомат, и, как заметил Максим, со спущенным предохранителем.

— Чудесно! Все птички в клетке! — Узкие глазки блеснули под толстыми веками и исчезли в складках кожи. Но взгляд их владельца не стал менее внимательным. Стоило Юрию Ивановичу слегка пошевелиться в кресле, как дуло пистолета уставилось ему прямо в лоб.

— Не двигаться! — приказал Садыков и, попятившись к окну, пристроился на подоконнике, обеспечив себе прекрасный сектор обстрела. — Не двигаться, — повторил он, но уже не так грозно. И Максим понял, что его заклятый враг неимоверно устал. Его крупное тело вроде даже уменьшилось в размерах, несмотря на внушительную амуницию: Садыков, помимо автомата и пистолета, был буквально обвешан оружием, а в углу лежали два ручных гранатомета — известные всем «мухи».

Никого из его окружения поблизости не наблюдалось. Костин и Максим быстро переглянулись.

Судя по всему, Садыкову они понадобились для его сугубо личных целей. Иначе бы в этой комнате шагу ступить было некуда от его верных прихвостней, количество которых вчера уменьшилось ровно на две боевые единицы, как раз по его, Максима, инициативе.

Но недавние потери Садыкова не беспокоили.

Интересы его распространялись гораздо дальше, о чем он не преминул сообщить своим пленникам.

— Вы мне нужны, но не все! — Он ткнул пистолетом в сторону Максима и Костина:

— Вот ты и ты! — Затем сплюнул и с пренебрежением произнес:

— Девка и писатель только балласт. Я их прикончу в том случае, если вы откажетесь выполнить мой приказ.

— Приказ? Какой еще к… — Максим попытался вскочить на ноги, но одновременно лязгнул затвор автомата, а Костин дернул его за руку и сердито сверкнул глазами.

— Не дергайся! — лениво произнес Садыков и кивнул на Костина. — У тебя умный товарищ, Богуш. Понимает, что дырка в голове хуже, чем то, что я вам сейчас предложу.

— Хорошо, я слушаю, вернее, догадываюсь, зачем мы тебе понадобились.

— Ты — хороший малый, Богуш, особенно когда не споришь со старшими по званию, — осклабился Садыков, — учти, я не наказываю ослушников, если они берут свои слова обратно.

«Ты их не наказываешь. Ты просто забиваешь эти слова им в задницу», — очень хотелось ответить Максиму, но он поймал новый предупреждающий взгляд Костина и промолчал, пожелав мысленно, чтобы его желание проделать подобный опыт с этим толстомордым ублюдком сбылось в самое ближайшее время.

А Садыков перешел от слов к делу.

— Ты и ты, — он ткнул своим толстым пальцем в Костина и Максима, — пойдете со мной. Мне нужно выполнить одно небольшое дельце…