Что я и сделала, но пока лишь на словах.

– Эй, ребята! А ну прекращайте прожигать друг в друге дырки! Что за дела? Гриша, Паша?

– Гриша? – язвительно уточнил братишка и очень выразительно приподнял бровь, смотря на себека холодно и неприязненно. – Катя, прощайся с товарищем, ему пора. И чтобы рядом с тобой я его больше не видел.

– А вот это уже не тебе решать, – рассердилась я. – Если у тебя к Григу личная неприязнь, то это не значит, что она тут же передастся мне воздушно-капельным путем. Или ты сейчас же объясняешь, в чем причина твоего враждебного поведения, или…

– Екатерина Александровна, – торопливо прервал меня Григ, – только не ругайтесь. Все дело в том, что я пациент Павла Александровича. А еще я жуткий бабник, и он, судя по всему, думает, что вы моя новая цель. – Тут его наичестнейший взгляд устремился на хмурого Пашку, и себек вновь с чувством приложил лапы к груди. – Но это не так! Я всего лишь выполнял поручение начальства, клянусь! Да и сама Екатерина Александровна никогда не падет жертвой моего безграничного обаяния, потому что видит мое истинное лицо.

Проникновенно. Почти поверила.

Но Пашка в отличие от тихо хмыкнувшей меня вынес лишь одно, причем явно до этой минуты ему неизвестное.

– Ты под личиной? – и прищурился, словно это могло ему помочь рассмотреть правду.

– Немного, – откровенно смутился опер.

Тут я не удержалась. Засмеялась так, что на глазах выступили слезы, а эти двое посмотрели на меня как на дурочку. Правда, в глазах Грига я, кажется, увидела легкую обиду…

– Так, ребят, давайте чай пить, а? Я еще не ужинала, между прочим.

– А давайте! – явно воодушевленный сменой темы радостно хлопнул в ладоши опер. – Где, говорите, у вас кухня?

– Сначала – в ванную! – Я категорично указала на нужную дверь.

– Кать, да что тут мыть-то? – усмехнулся на это Григ и предъявил мне свои огромные ладони, покрытые мелкой темно-зеленой, с серыми прожилками чешуей. А заодно – весьма внушительные когти.

– Руки, – повторила я, и себек, страдальчески вздохнув, поплелся в ванную.

– Командирша, – фыркнул на это Пашка и первым свернул на кухню, при этом явно собираясь устроить мне допрос. Что и произошло, как только он плюхнулся за стол и многозначительно подпер подбородок кулаком. – Рассказывай.

– Тебе с какого места? – лишь небрежно уточнила я, по ходу дела включая чайник и заныривая в холодильник.

– Желательно все и подробно. Но начать можешь с личины. Кто он под ней?

– Не поверишь. Крокодил! – хохотнула я и начала расставлять на кухонном столе колбасу, сыр, паштет и прочие вкусности, из которых можно было быстренько соорудить кучу бутербродов.

– Се-бек! – недовольно отчеканили от дверей. – Я себек!

– Ой, да ладно! – Я чувствовала, что это не та обида, после которой расстаются врагами, а просто небольшое недовольство. – Паша-то не знает, как выглядят себеки, так что ему твое уточнение ничего не скажет. Ну, сам посуди. Мор… Мм, лицо у тебя как у крокодила. Шкура – серо-зеленая чешуя, как у крокодила. Руки… таким рукам крокодил вообще обзавидуется. Разве что умен и харизматичен совсем не как крокодил, плюс разговариваешь, ходишь на двух ногах, да и хвоста… Кстати есть хвост?

– Нет, – торопливо открестился от лишнего добра опер.

– Вот! – Я нравоучительно подняла палец, не прекращая сооружать сразу кучу бутербродов, потому что, судя по голодному блеску в глазах севшего за стол Грига, делиться придется не только с Пашкой. – И хвоста нет. А в остальном – классический крокодил себячьей внешности.

– Вот за себячью, как ты выразилась, внешность – почти обидно. – Судя по тону, Григ пытался надуть губы.

Но все это моментально прошло, когда на стол были водружены сразу три тарелки с бутербродами, кружки с чаем, сахарница и сливочник.

– Богиня!

Несколько минут за столом стояла почти идеальная умиротворенная тишина, прерывающаяся лишь едва уловимыми звуками отхлебывания, откусывания и пережевывания. На кухню опустилось сытое счастье…

Бутерброды сменились вафлями, по кружкам вновь был разлит чай, и мой любопытный братишка решил, что вновь пора поднять вопрос о том, что произошло за этот вечер без него.

– Так что? Зарегистрировали тебя?

– Ага. Я теперь окончательно и бесповоротно темная леди Оверъяр, – ответила я без особого энтузиазма. – Ладно хоть больше не невеста, спасибо Гришиному начальнику. Заодно выяснили, что магией не владею, но умею видеть сквозь иллюзии и теперь должна отделу три услуги данного характера.

– Ты уверена, что оно того стоило? – недовольно нахмурился мой родственник-перестраховщик.

– Абсолютно.

– Павел Александрович… – вдруг непривычно робко подал голос Григ, расправившись с десятой (нет-нет, я не считала!) вафлей. – А можно я… это… Ну… За Екатериной Александровной немного поухаживаю?

Тон Грига был таким умоляющим, а ответный взгляд Пашки – таким негодующим, что меня моментально разобрал неуместный смех, но я сумела сдержаться.

– А ничего, что я тоже тут?

– Сидите-сидите, – широко улыбнулся мне невероятно настойчивый в своих притязаниях крокодил и снова устремил умоляющий взгляд на Пашку.

Прямо как Тузик, которому колбасы не перепало…

Кстати, о нем!

– Паш, ты Тузика выгулял?

– Да, сразу как приехал, – отмахнулся братишка и еще сильнее нахмурился, явно собираясь пересмотреть Грига. Мальчишки, ей-богу!

Но чай уже допит, и я не прочь отправиться в кровать, поэтому…

– Григ, я не буду с тобой встречаться.

– Почему? Мордой не вышел? – На меня посмотрели самые несчастные крокодильи глаза на свете.

– Расой, Гришенька. – Я с сочувствием погладила опера по когтистой лапище. – Ну и мордой в том числе, если уж быть честной до конца. Мне и люди-то далеко не все нравятся, а тут ты… Нет, ты просто душка, и я буду очень рада с тобой дружить, но даже мысленно не могу представить, как с тобой можно целоваться. Не хмыкай. Уверена, ты легко сможешь найти себе девушку посговорчивее и посимпатичнее. Архангельск, конечно, не Москва, но и у нас есть красавицы, достойные твоего внимания.

– Ты разбиваешь мне сердце, – тоскливо вздохнул себек и ловко стянул с тарелки последнюю вафлю. Задумчиво прожевал, допил остатки чая и после этого так же тоскливо обратился к Пашке: – Павел Александрович, а у вас найдется завтра для меня пара свободных часов? Кажется, у меня депрессия. Меня только что бросила девушка моей мечты.

– Паяц, – фыркнула я и покачала головой. – Давай на других свое обаяние растрачивай. Я же вижу, что ты блефуешь.

– Екатерина Александровна, и почему ты такая умная, а? А еще волосы русые… и длинные… – Страдальчески закатив глаза, себек вздохнул последний раз, а потом резко перешел на серьезный тон: – А если честно, то ты права. Кажется, я немного увлекся. Прошу прощения. Надеюсь, не обидел?