ней до конца дней. Но сегодня она увидела рождение новой жизни, и к этому зрелищу она будет обращаться постоянно.

Возвращаясь, она несколько раз сворачивала не туда. Для защиты от назойливых летучих мышей приходилось держать руки над головой. Только бы не наступить на змею, выползшую на охоту. Наконец Белл выбралась на знакомую дорогу и в конце концов подошла к гостевому дому. Часы показывали половину девятого. Белл сомневалась, что на корабле дожидаются ее возвращения.

Первым, кого она увидела, был Гарри Осборн. Разъяренный топограф расхаживал по холлу, что-то зловеще бормоча. Значит, пароход уплыл. Едва увидев Белл, Гарри перестал ходить и сердито вперился в нее глазами:

– И где, черт побери, вас носило?!

– Ради бога, простите, – сказала Белл, пытаясь взять себя в руки. Она все еще находилась под чарующим впечатлением родов, увиденных впервые. – Но я совсем не виновата.

– Все вы, женщины, одинаковы. Лучше бы я не соглашался на эту работу.

Гарри закусил губу. Вид у него был такой, словно он сболтнул лишнее. Нервозным движением он поправил сползшие очки.

– Работу? – переспросила Белл, почуяв сильный запах виски.

Гарри отвел взгляд:

– В смысле… э-э-э… согласился вас сопровождать. Но в любом случае эта посудина уплыла без нас.

– Еще раз простите меня за непредвиденное опоздание. Мне пришлось помогать рожавшей женщине. Это было…

Белл не могла подыскать слова, способные передать удивительное состояние, когда на твоих глазах появляется новая жизнь. Когда пусть ненадолго, но кажется, что в мире существует только добро.

Гарри выслушал ее с явным недоверием, но ничего не сказал.

– И что нам теперь делать? – спросила Белл.

Он вздохнул:

– Мне удалось достать нам две каюты на другом пароходе. Отплытие завтра утром.

– Так это же чудесно!

– Вы еще не видели его, – проворчал Гарри, язвительно посмотрев на Белл. – Сомневаюсь, что он покажется вам чудесным. Хвала Небесам, мы прибудем в Мандалай своевременно и вы не опоздаете на встречу с Алистером Огилви. Это районный комиссар. Если кто что и знает, так только он. Кстати, помощник Гаттриджа дожидается вас в гостиной.

– Спасибо.

Белл хотелось пить. Ей не терпелось снять пыльную одежду и погрузиться в ванну, но она прошла в гостиную. Дверь туда была открыта. Белл увидела бирманца. Тот сидел на диване, прямой как стрела, однако при ее появлении сразу встал. Он был невысоким, с большими ушами и всклокоченными седыми волосами.

Бирманец слегка поклонился ей. Белл улыбнулась.

– Меня зовут Ньян, – представился он. – Прошу садиться. У вас ко мне вопросы?

– Да. Простите, что задержала вас.

– Задержали?

– Ну да. Заставила вас ждать.

– Не беда, – приветливо улыбнулся Ньян.

– История эта очень давняя. Она произошла в одиннадцатом году, но мистер Гаттридж сказал, что вы знаете о ней.

– Он мне объяснил. Да, я хорошо помню ту историю. Я был казначеем на том же пароходе, шедшем в Мандалай. И мне вместе с капитаном пришлось разбираться.

– Что же тогда произошло?

– История не такая уж и громкая. Ребенок был совсем маленьким. Внешность европейская, однако супружеская пара, которая его везла, была из Таиланда. Люди довольно пожилые. Я высказал капитану свои опасения, но он не захотел поднимать шумиху и отказался влезать в это дело. Ленивый шотландец, собиравшийся на покой. – Ньян замолчал, смущенно поглядывая на Белл. – Простите, пожалуйста. По нашей реке плавало немало прекрасных шотландских капитанов. Я их очень уважаю. Но он был не из их числа.

– И что было дальше?

– Я спросил ту пару, откуда у них ребенок. Они ответили, что это их внучка. Я засомневался. Мои подозрения только возросли, когда через несколько часов я попросил их повторить рассказ. На этот раз тайцы заявили, что везут малышку к ее английским бабушке и дедушке и что ранее не до конца поняли мой вопрос. Это не рассеяло моих подозрений. Я решил: как только мы бросим якорь в Мандалае, я сразу же обращусь к местным властям, нравится это капитану или нет.

– И вы обратились?

Он кивнул.

– Я видел, как пара сходит на берег, но когда добрался до полицейского участка, было слишком поздно. Сам я не имел полномочий задержать их на судне, а капитан умыл руки.

– Полиция приняла какие-то меры?

– Да, – вздохнул Ньян. – Они тщательно обыскали гавань и прилегающую территорию, но таиландская пара как сквозь землю провалилась. Я знал об исчезновении младенца из сада в Рангуне и опасался, что это и был тот самый похищенный ребенок. О происшествии писали во всех газетах. У меня оставались надежды, что полиция расширит поиски.

– Но они не стали этого делать, – разочарованно заключила Белл.

– Нет. Боюсь, они вообще все быстро свернули.

– Вы уверены, что это была девочка?

– Да. Говоря о ребенке, тайцы произносили «она».

Глава 39

Диана, Минстер-Ловелл, 1922 год

Мы никогда не жили в деревне, поэтому меня удивляет, как легко я приспосабливаюсь к деревенской жизни. Правда, мои предки по материнской линии когда-то были фермерами. Возможно, я что-то унаследовала от них.

Моя жизнь в Минстер-Ловелле только началась, однако мне здесь нравится. Я очень скучаю по Аннабель. Если честно, я и по Дугласу тоскую, но не в такой мере, чтобы чувствовать себя глубоко несчастной. Тоска компенсируется тем, что здесь я могу вести себя как пожелаю, не опасаясь кого-то напугать или расстроить. Со мной рядом Симона, чудесная миссис Джонс и, конечно же, доктор Гилберт Стоукс, который вскоре должен прийти на очередную беседу. Он их называет сессиями.

Я еще не выходила наружу и не сидела на садовых скамейках, но люблю постоять на крыльце, оставив входную дверь открытой. Если кто-то проходит мимо, меня охватывает недолгая паника, хотя я и научилась приветливо махать и улыбаться. Невзирая на солнце, в воздухе пахнет дождем. Но воздух такой свежий, такой успокаивающий. Хочется жить. Дождь как нельзя кстати для лужайки, а то сухая погода затянулась. Я стою на крыльце и жду доктора, вдыхая запахи скошенной травы и ранних летних цветов.

Сначала я замечаю седую гриву, потом вижу склоненную голову и наконец туловище доктора. Поднимаясь, он сутулится, а достигнув вершины холма, распрямляет плечи и машет мне. Я машу в ответ. Конечно, я нервничаю, но он добрый человек, и встреча с ним вселяет надежду.

Обменявшись рукопожатием, мы усаживаемся в маленькой гостиной, где миссис Джонс оставила поднос с чаем и печеньем. Сама она ушла на рынок, и нам никто не помешает.

– Если какие-то мои вопросы вызовут у вас замешательство, не стесняйтесь и сразу говорите мне, – предлагает доктор.

Слова эти приносят мне невыразимое