Белл протянула ему руку, простилась и вышла, чувствуя, что поиски завели ее в тупик.

Вечером, направляясь на шоу пве, Гарри и Белл проходили мимо небольших костров, разведенных по обеим сторонам дороги. Вокруг костров стояли улыбающиеся люди. Торговцы предлагали кокосовые лепешки и оладьи из риса. Вскоре Белл увидела площадку под наспех сооруженной крышей, которая держалась на бамбуковых шестах. Гарри провел ее в заднюю часть, найдя сравнительно тихий уголок. Временный павильон был футов тридцать в длину и двадцать в ширину. Импровизированная сцена освещалась жаровнями. Перед ней разместился оркестр. Шумные зрители, пришедшие целыми семьями, сидели прямо на земле, расстелив одеяла. Музыканты неторопливо занимали свои места. Настроение у всех было приподнятое.

По сигналу одного из барабанщиков часть танцоров начали молитву Будде.

– Это самое популярное из бирманских представлений, – шепотом пояснил Гарри, воспользовавшись несколькими минутами тишины перед началом танцев.

От него снова пахло виски.

Поведение Гарри показалось Белл странным. Он нервничал и как будто был чем-то напуган.

– Вы хорошо себя чувствуете? – не выдержав, спросила она.

– А с чего мне плохо себя чувствовать?

– Вид у вас какой-то… беспокойный.

– Жара, только и всего, – сказал он, отгибая воротник рубашки.

– Я думала, вы уже привыкли к жаре.

Гарри не ответил.

– Вы давно работаете топографом? Вы же вроде потом отправитесь дальше на север?

– Да. Как я уже говорил вам, надеюсь добраться до Нагаленда. – Говорил он весьма раздраженно, словно его злила ее забывчивость.

– Расскажите еще раз.

– Люди племени нага – свирепые охотники за головами. Это единственное, о чем меня всегда спрашивают.

– Вас не пугает встреча с ними?

– Я не представляю для них никакого интереса. – Он покачал головой. – А теперь отвечу на ваш вопрос. Я занимаюсь этой работой вот уже двадцать лет. И туда я еду только для оценки состояния земли.

– И вы безвылазно живете здесь?

– Не здесь, а в Рангуне, с Анджелой.

– С Анджелой?

– Да. Это моя жена.

Белл удивилась. Почему-то она считала Гарри холостяком.

– Вы ни разу не упомянули, что женаты.

– Не счел необходимым, – хмуро ответил он.

– Конечно нет. Я подумала… быть может, вы и говорили, а я пропустила мимо ушей. А дети у вас есть?

– Этой радости нам жизнь не подарила. – Он покачал головой еще раз.

– А жена не возражает против ваших длительных поездок?

– Вопросы из вас так и сыплются. – Гарри насмешливо посмотрел на нее.

– Простите.

– Если уж вас так интересует, Анджела была бы не прочь вернуться в Англию.

– А вы?

– На это денег надо наскрести, – пожал плечами Гарри.

На сцену шумно выпрыгнул главный танцор представления, одетый в живописный блестящий костюм, какие носили принцы прошлого. С неистовством циркового гимнаста он совершал необычайно сложные движения под аккомпанемент барабанов, гонгов и флейт.

– Он еще не раз появится на сцене, – сказал Гарри, когда танцор ушел под бурные аплодисменты зрителей. – Танцы будут продолжаться всю ночь, до самого восхода.

– Нельзя ли вместо танцев встретиться с торговцем, о котором вы говорили? – спросила Белл, которой не терпелось уйти отсюда.

– Вы что же, не хотите посмотреть других танцоров?

– У меня голова раскалывается. Здесь слишком шумно.

– Как вам угодно. Этот человек живет неподалеку.

– Его нет среди зрителей?

Гарри нахмурился:

– А разве я говорил вам, что он сюда придет?

– Кажется, нет. Сейчас это уже не имеет значения. Мы можем уйти?

– Само собой.

Они протиснулись сквозь плотную толпу зрителей, стоявших у края, и пошли в обратном направлении. Гарри привел ее в лабиринт каких-то закоулков. Он то и дело останавливался, вертел головой по сторонам и кривил рот.

– Мы заблудились? – почуяв неладное, спросила Белл.

Опасаясь повторения панической атаки, она тоже остановилась.

– В темноте все выглядит по-другому, – не слишком уверенно ответил Гарри. – Честное слово, это должно быть где-то здесь.

Он завел Белл в ту часть, где закоулки были еще ýже и угрюмее. Похоже, виски сыграл с ним злую шутку. Помнил ли он вообще, где живет этот торговец?

Закоулок, по которому они шли, круто повернул и вывел их на подобие улицы. Гарри остановился перед грязным, обшарпанным домом, ничем не отличавшимся от соседних:

– По-моему, это его дом.

Он крикнул по-английски. Из дома ему ответил мужской голос, приглашая войти. Дурное предчувствие, владевшее Белл, только усилилось. Она не сдвинулась с места.

Дверь была открыта. Масляная лампа на низком столе тускло освещала жилое пространство. Всю прочую мебель заменяли циновки. Цветастая занавеска на двух крючках, вбитых в противоположные стены, отгораживала вход на другую половину. Когда глаза Белл привыкли к сумраку, она увидела второй такой же стол, заставленный кухонной утварью. Сомнительно, чтобы здесь жил преуспевающий торговец яшмой.

Затем она увидела и хозяина дома.

Темноглазый, с густыми усами, он сидел по-турецки на полу. Его одежда состояла из простой черной рубашки и таких же брюк западного покроя.

– Нет! – отрезала Белл, вдруг ощутив прилив решимости. – Я туда не пойду. Гарри, немедленно отведите меня в отель!

Глава 41

Диана, Минстер-Ловелл, 1923 год

Сегодня особый день. Мы с Симоной собираемся прогуляться по дороге, но не в деревню, а дальше – туда, где тихо и спокойно. Не знаю, что принесет мне завтрашний день, однако радуюсь своим успехам. Я довольна новым домом и вполне доверяю доктору Гилберту. Да и можно ли не доверять такому человеку? После многих сессий, когда мы двигались по ленте времени в прошлое, я начала соединять куски своей жизни. Я уже работаю в саду. Пока это лишь прополка и подрезка, но я так счастлива, что хочется плакать от радости.

Я все еще держу входную дверь запертой из страха, что внешний мир проникнет внутрь и лишит меня моего святилища. Доктор Гилберт предлагает мне работать в задней части сада, оставляя заднюю дверь открытой, чтобы я могла следить за происходящим. Однако меня страшит, что нечто незаметно вползет в дом, заполнит все щели и трещины, а я окажусь недостаточно сильной и не смогу этому помешать. Для меня сущий кошмар остаться одной, не имея защиты от внешнего мира и пристанища, где я чувствую себя в безопасности. Я рассказываю об этом доктору.

И тем не менее мое состояние улучшается. Доктор убеждает меня отходить от дома на небольшое расстояние. Он также снижает дозу принимаемых мной лекарств. Существует реальный шанс, что однажды я окончательно вылечусь. Я очень в это верю. Мы с доктором говорим обо всем, включая и измену Дугласа, случившуюся в Бирме, и пережитый мной стыд. До сих пор