легче, а иногда надевали на майку бронежилет и тоже вполне годилось: вроде бы одет и почти по форме. Афганцам в жаркую погоду легче. Их шаровары и рубахи объемные, в них не жарко.

Вот в таком виде наша команда попала в поле зрения начальника политотдела бригады полковника Костенко, который в очередной раз решил проехаться по гарнизонам. Вероятно, события последних дней побудили его приехать с проверкой в зону ответственности 2-й роты 3 отпб для поднятия морально-боевого духа. В отличие от нас, Нач. ПО Костенко был одет, как и в прошлый раз, по полной боевой, на груди был «лифчик» с боеприпасами, где-то около шести магазинов с патронами, на поясе подсумок с гранатами. Тогда мне казалось, что Нач. ПО немного переборщил, сейчас понимаю: он был прав, мы находились на войне.

Не ожидая встретить большого начальника, БТР, на котором мы в очередной раз спустились с горного серпантина, подкатил к столовой. Банально все проголодались, обед скоро оканчивался, хотелось успеть к горячей пище. Каково же было удивление, когда откуда ни возьмись выросла фигура Нач. ПО. По его лицу было понятно, что мы были в чем-то виноваты, не знаю в чем, но виноваты. Его возглас: «Это что за банда на колесах? Какого черта вы в такой одежде, вам что форму не выдали?». Я стоял молча, понятно стало в чем виноват, обед, думаю, точно придется подогревать. Костенко, наверное, уже поел, а нам сейчас прочитают политинформацию и пропесочат заодно. После пятнадцатиминутной «беседы», Нач.ПО спросил: «И что стоите и молчите? Сказать нечего. Макеев, – это он обратился к подошедшему ротному. – Это что за банда, почему так одеты?». Ротный спокойно ответил: «Товарищ полковник, так ведь жарко, я их сам редко вижу, приехали, трубы поменяли – и опять в горы. Им поесть то некогда. Может, пусть поедят, пока обед не остыл, а потом мы их приведем в порядок». Вот, думаю, ротный молодец, мне и отвечать не пришлось. Нач. ПО махнул на нас рукой. Он свою работу сделал, мы пошли обедать, а он пошел по направлению к БТР, на котором прибыл к нам.

Подходил к концу первый месяц лета. Видимых активных боевых действий в зоне Чарикарской долины не проводилось. В горах тоже постреливали нечасто, по всей видимости, действовало соглашение о временном перемирии душманов группировки Ахмад-Шаха Масуда с руководством 40-й общевойсковой армии, заключенное в марте 1983 года. С территории 177 мсп иногда производили пуски из реактивных систем залпового огня (РСЗО) «Град». Эффект от применения был просто колоссальный. После пуска ракет, сначала виднелись следы от пусков ракет, потом они сопровождались взрывами на соседней горе. Кого там обстреливали было непонятно, вероятно, сведения поступали от разведывательных служб.

Продолжалась работа по очередной перекладке трубопровода на сложных участках трассы. День близился к концу, осталось переложить 5–6 труб – работы минут на 15–20, и можно было возвращаться. Кто-то из бойцов обратил внимание, что на склоне горы появились люди: один, два, три, четыре. Вот так дела. Присмотрелись – точно, душманы. Рядом видимых постов охранения не было. Трубопровод нельзя бросать в открытом состоянии. Володя Великанов увидел людей, спокойно подошел к БТР, взглядом показал наводчику-оператору таджику Шарипову в сторону горы. Тот мигом юркнул под броню и навел крупнокалиберный пулемет 14,5-мм (КПВТ), спаренный с пулеметом 7,62-мм (ПКТ) в сторону людей на склоне. Решили продолжить монтаж трубы и следить за действиями людей на горе. Эти 15 минут прошли в ожидании нападения. Его не произошло. Значит, наше подразделение как мишень душманов не слишком интересовало. Закончив работу, мы спешно погрузили оборудование и направились вниз по трассе в расположение КП роты.

По прибытию на КП роты я, конечно, рассказал ротному об увиденном на горном склоне. Макеев выслушал, спросил: «Обстрела не было?», – не было и ладно. Возможно, нужно было остановиться у одного из постов охраны, находящегося на трассе, и рассказать, что видели людей с оружие на склоне горы, но мы не были уверены со стопроцентной гарантией кто эти люди. А зря.

На следующий день рано утром до нас дошли сведения, что смешанная колонна бронетехники при следовании с серпантина в сторону Джабаль-ус-Сирадж подверглась обстрелу со стороны вооруженных формирований. Часть техники была повреждена, часть сгорела, трубопровод тоже пострадал. Перекачку остановили, нужно было выдвигаться к месту нападения для устранения аварии. Ее размер не был известен, поэтому к обычному комплекту оборудования, который грузился на БТР, решено было дополнительно снарядить автомобиль КАМАЗ с трубами и усилить группу монтажников.

Через полчаса две единицы техники выехали для устранения аварии. Подъем по направлению к месту занял около часа. Чем ближе мы подъезжали, тем понятнее была картины недавних событий. Навстречу нам двигалась разрозненная колонна автомобилей, бронетехники, танки и БТР. Часть техники была на жесткой сцепке. Примерно на полпути дороги до перевала Саланг, у поста охранения нас остановили, велели подождать, поскольку боевые действия прекратились и производилась эвакуация техники. Пришлось подчиниться, не смотря на то, что и у нас тоже была не прогулка на свежем воздухе. Через два часа дали разрешение на дальнейшее движение.

Душманы выбрали местом нападения на колонну извилистый участок дороги. На одном из поворотов стоял сгоревший танк, дальше на склоне обрыва к ручью – две сгоревшие автоцистерны. По всей видимости, их скинули туда, чтобы не мешали движению другой техники. Еще вчера мы здесь перекладывали участок трубопровода и видели подозрительных людей на вершине горного массива. Сгоревший танк не перекрывал дорогу и по всему было видно: танкисты выдвинулись на небольшую площадку для отражения нападения. По краю этой же площадки был проложен трубопровод. Танк стоял как раз на нем. Что послужило возгоранию, внешний обстрел или наезд – мы не знали. Башня танка была на месте, значит, детонации от снарядов, разорвавшихся внутри танка, не было или в танке не было снарядов. Часть асфальтированной дороги была черной от горевшего топлива автоцистерн и керосина, вытекающего из трубопровода.

Трубопровод был поврежден во многих местах, в основном наблюдались прострелы и последствия пожара. Чуть дальше от места боестолкновения из поврежденного трубопровода топливо текло в ручей. Радужные пятна были видны на воде. Работы предстояло много. В первую очередь следовало поставить задвижку на ровном участке, чтобы остановить вытекание топлива в ручей, потом провести демонтаж поврежденных труб. От пожара стыки части труб сплавились. Расстыковать их было невозможно. С демонтажем пришлось повозиться. Те трубы, которые попали под танк, вообще не подлежали демонтажу. Новую линию собрали относительно быстро. Что смогли сделали, собрали, посчитали