— Я просто не могу в это поверить! — Она посмотрела на квитанцию в своей руке. — Этот подонок выписал мне штраф в шестьдесят долларов только за то, что я чуть-чуть показала ему свою грудь! — Схватив топ, она капризно завязала его на шее. — Что немножечко слишком, если учесть, что именно здесь снимался фильм «Вахта в заливе». — Она с отвращением смяла квитанцию и бросила ее в свою сумку. — Знаешь что, пойдем что-нибудь поедим. Я просто умираю от голода! — Похмельный синдром придал ей отчаянной храбрости. Она вскочила на ноги, быстро свернула полотенце и забросила на плечо сумку.

— Ты что, собираешься заплатить штраф? — Фрэнки едва поспевала за ней по пляжу.

— А разве у меня есть выбор? — горько спросила Рита. — Я не хочу закончить нашу прогулку в суде. — У лестницы она слегка притормозила свой бег и повернулась к Фрэнки: — Я себя чувствую в полной заднице!

Они посмотрели друг на дружку — Фрэнки потребовалась доля секунды, чтобы переварить ее слова, — и обе тут же весело расхохотались.

Они поехали в трактир «Леска, крючок и грузило» — довольно дешевый морской ресторанчик на обочине Тихоокеанской автострады, облюбованный толпами серфингистов и разными молодыми людьми, не столь блистательными, как обитатели коттеджей на побережье Малибу. В отличие от других ресторанов, специализирующихся на морской еде, где клиентов обслуживали официанты в белых форменных одеждах и подавались индивидуальные горшочки с маслом, где всегда был большой выбор свежей выпечки, постоянно бренчало пианино, а среди посетителей царило молчание, здесь было самообслуживание. На столах стояли пластиковые бутылочки с кетчупом и майонезом, за два доллара вы получали к рыбе гарнир из нарезанного кольцами лука, а в помещении стоял постоянный шум — то на кухне скандалил персонал, то разгорались склоки среди обедающих.

— Они классно готовят рыбу и чипсы, — чирикала Рита, когда они свернули на парковку. — То есть я, конечно, понимаю, что ты вегетарианка и все такое прочее, но ведь ты можешь поесть хотя бы чипсов. — При воспоминании об этом у нее изо рта потекли слюнки. — Просто стыд и срам, что ты не можешь попробовать королевских креветок, они просто восхитительны… Хорошо бы, если бы они их поджарили в сухариках. — В голосе ее послышались тоскующие нотки. — Но ничего нет лучше хорошей тарелки скампи…

Фрэнки лениво ее слушала, положив голову на локоть, который впитал в себя, кажется, такое количество солнечного тепла, что теперь работал по совместительству радиатором центрального отопления. Очевидно, сегодня Рита решила перейти на классическую рыбную диету, то есть была готова съесть все, что проплывает мимо. Фрэнки сама улыбнулась своему каламбуру, но тут внезапно заметила нечто, что моментально согнало улыбку с ее лица. В желудке ее начались привычные колики.

— О, черт!

— В чем дело? — Рита нажала на тормоза, машина выехала на гравий парковки и подняла тучу пыли.

— Посмотри, вон там, прямо… — Фрэнки указала на заляпанный грязью грузовик в конце парковки, наполовину скрытый за каким-то подобием куста. — Это машина Рилли!

— Ты уверена? — Рита сощурилась, пытаясь разглядеть что-нибудь сквозь пыль.

— Разумеется, я уверена. Я узнала его вмятину.

— Господи, да вы просто дня обойтись друг без друга не можете! — Рита ловко задним ходом въехала на свободное место и повернула ключ зажигания. Мотор заглох. Фрэнки сказала:

— Но мы ведь не собираемся здесь оставаться, не правда ли?

— То есть как раз наоборот, мы именно здесь собираемся остаться. — Рита настроила зеркало заднего обзора, вытащила ярко-красную губную помаду и начала красить свои побелевшие губы. — А ты что, разве не хочешь? — Она долго терла свои губы одна о другую, пока те обе не стали цветом и внешним видом напоминать бланманже.

Фрэнки ничего не стала отвечать. Она была слишком занята своей внутренней борьбой. Что с того, что она увидит Рилли еще раз? Прошлым вечером между ними ровно ничего не случилось. Она в него не влюбилась, и он тоже — как он дал понять это совершенно точно — в нее не влюбился. Но если нет никаких проблем, то почему же она внезапно так плохо себя почувствовала?

— И все потому, что здесь Рилли, не так ли?

Молчание Фрэнки вопило «да» красноречивее слов.

Рита нетерпеливо вздохнула:

— Ну что тебя так беспокоит в данном случае? Я знаю, что он в некотором смысле болван, но мы ведь не собираемся с ним обедать! Веди себя спокойно. Мы коротко обменяемся с ним всякими-разными: «Как дела?», «Как поживаешь?» — и пожелаем друг другу всего наилучшего. И спокойно поедим! — Ее желудок выразил по этому поводу свое полное одобрение, и она вылезла из машины. — К тому же ты, кажется, сама сказала, что вы с ним друзья.

— Мы друзья.

Фрэнки попыталась улыбнуться. Она просто суетится на пустом месте. Рита права: они с Рилли друзья, и ей просто надо расслабиться и воспринимать все спокойно. Но как можно «воспринимать все спокойно»? Да она в жизни своей никогда ничего не воспринимала спокойно! Ну, разве что один раз, когда ей было семнадцать лет и она только что сдала экзамен на права и решила подвезти Джонни Эванса — самого красивого мальчика из шестого класса — до дома на машине своей матери «Фиат Панда». Она покрасила губы сиреневой перламутровой помадой, надела фирменные джинсы и в таком виде — с Джонни Эвансом на пассажирском сиденье — лихо прокатила мимо своих одноклассников, стоящих на автобусной остановке. И почувствовала себя так, словно она умирает и возносится на небо. Но это было высшее достижение ее хладнокровия.

Она опустила перед собой солнцезащитный щиток и посмотрела на свое отражение в этом забрызганном лаком для волос импровизированном зеркале. Обычно щиток был очень доброжелательным зеркалом и всегда услужливо скрывал всякие изъяны, мешки под глазами и тени: смотришься на себя словно сквозь покрытые вазелином линзы. Но только не в этот раз. А в этот раз, когда ее сильнее всего приперло к стенке, щиток, как назло, был в фокусе, отчетливым, беспощадным, проницательным и злым. На Фрэнки глянуло ее отражение: потное, раскрасневшееся лицо без косметики, растрепанные волосы. Она с отчаянием убрала щиток на место, поверх ветрового стекла, и вышла из машины. И оглядела себя с ног до головы — застиранные выцветшие шорты, цветастый саронг и пара разношенных, белых с голубым сандалет, которые знавали лучшие времена, то есть, если вспомнить, когда были куплены на Кандемском рынке летом 1994 года. Вот уж воистину не такой туалет она бы себе выбрала, если бы знала, что ей придется изображать из себя спокойствие и хладнокровие. Она бы предпочла скроенный по косой палантин от Гост, джинсы от Эрл и, конечно, не отказалась бы от туши для ресниц и контурного карандаша. Она начала тереть лицо полотенцем, пытаясь убрать с него последние следы пляжа. В данный момент она бы душу продала за свою косметичку. Но косметичка мирно покоилась там, где она ее и оставила: на полке в ванной комнате. Она терпеть не могла «голое лицо». Пусть оголяется Рита, если ей это так нравится.

— Вот, смотри, он там! — Едва они вошли в двери, как Рита, хихикая, словно она выиграла лотерейный билет, бросилась к Рилли, как самонаводящаяся на термические объекты ракета, с явным намерением сесть за его столик.