Дженнеру повезло – ему не пришлось пополнить ряды «непризнанных гениев». Прошло не так уж много лет – и оспопрививание получило всеобщее признание, распространилось довольно широко. Все прошло согласно старой поговорке: «Всякая научная истина проходит три стадии. Первая: „Что за вздор!“ Вторая: „Что-то в этом есть!“ Третья: „Да кто же этого не знает?“»

Так что почета Дженнер хлебнул полной мерой: награды, медали, выбитые в его честь, почетное членство в многочисленных научных обществах европейских стран, а после смерти – изрядное число памятников по всей Европе. Дженнер был внесен в анналы медицины как отец-основатель оспопрививания.

Однако прошло время, и выяснилось: никакой он не отец-основатель! Просто-напросто человек, которому повезло оказаться в нужном месте в нужное время. В истории науки и техники такое порой случается, и не сказать, чтобы особенно редко…

Еще в 20-х годах XVIII в., когда Дженнера и на свете не было, в Константинополь-Стамбул приехала с шестилетним сыном леди Мэри Монтегю Уортли, знаменитая на всю Европу путешественница (особа, между прочим, крайне эксцентричная, но в данном случае это пошло только на пользу). Нравы и обычаи тех стран, куда она приезжала, леди Мэри изучала прилежно и вскоре выяснила, что в Турции с незапамятных пор прививают людей коровьей оспой. На что просвещенная Европа не обращает никакого внимания: какие такие научные достижения могут быть у полудиких басурман?

А вот леди Мэри турок полудикими басурманами явно не считала и к тому, что узнала, отнеслась очень серьезно – поручила турецким лекарям привить от оспы сына. И, должно быть, получила у них обстоятельную консультацию: вернувшись в Англию, уже самостоятельно привила оспу остававшейся дома дочери. Технология, в общем, нехитрая и долгого обучения не требующая: всего-то сделать скальпелем царапину на коже и втереть туда гной из оспенного пузырька коровы.

Секрета из своего открытия леди Мэри не делала. Она вращалась в высших кругах и Англии, и всей Европы, и у нее появились последователи – правда, не особенно многочисленные.

В начале 50-х годов XVIII столетия в Англии уже работали не столь уж многочисленные, но активные прививальщики коровьей оспы. Особенную известность получило семейство Саттонов – отец и два сына, практики чистейшей воды – у них не было не только медицинских дипломов, но никакого образования вообще. Однако работали эффективно и без осечек.

Чуть позже к делу подключился уже человек совершенно другого полета – Томас Димсдейл, дипломированный практикующий врач, член научного общества Королевского медицинского колледжа в Лондоне. Уж явно не из тех спесивых образованцев, что пренебрегают «пресловутой народной мудростью». Он вел себя совсем наоборот: долго и тщательно изучал опыт «практиков», в первую очередь семейства Саттонов, а потом, присовокупив к этому собственные исследования, опубликовал вполне научный труд об оспопрививании – в 1757 г., когда Дженнер был еще мальчишкой.

Книга вышла сначала в Англии, потом в Цюрихе и в Лейпциге, но по непонятным мне причинам внимания медиков нигде не привлекла совершенно. Хотя Димсдейл, как только что говорилось, был серьезным врачом с именем и репутацией. Как почему-то не привлекла позже и внимания Дженнера.

И я вновь повторяю фразу из одного из моих любимых романов.

«И я стою на дороге, и вижу призрак, и меня мучит вопрос, которого мне вовек не решить…»

В самом деле, почему так произошло? Ну, допустим, на Саттонов и их неученых коллег высокомерно не обратили внимания обремененные дипломами и научными званиями ученые господа. Но леди Мэри и Томас Димсдейл – фигуры совсем другого масштаба: дама из высшего общества и дипломированный медик с именем. Отчего проигнорировали и их, за исключением узкого круга последователей леди Мэри? Хотя не могли не знать, что это работает? Загадка…

(Все сведения о Томасе Димсдейле взяты из книги англичанки, профессионального историка Вирджинии Роундинг, так что заслуживают полного доверия.)

Одним словом, цивилизованная, передовая, культурная Европа книгу Димсдейла дружно проигнорировала. Однако на нее обратили самое пристальное внимание в отсталой варварской России. Там в 1768 г. свирепствовала очередная вспышка оспы, от которой не в состоянии защитить ни любой титул, ни императорская корона. Именно от оспы (ну, по крайней мере, по официальной версии) умер юный император Петр Второй, и Екатерина видела вокруг себя слишком много обезображенных оспой лиц. А женщина была умнейшая…

Книгу Димсдейла внимательно прочитал тогдашний «министр здравоохранения», барон Александр Черкасов – и немедленно доложил о ней Екатерине. Вскоре в Лондон отправился русский дипломатический курьер. Русский посол в Лондоне посетил доктора Димсдейла и пригласил его в Россию привить от оспы императрицу и наследника престола. Димсдейл согласился и приплыл в Санкт-Петербург с ассистентом – своим сыном Самуэлем, студентом-медиком из Эдинбургского университета.

12 октября 1768 г. состоялось историческое событие – Екатерина стала первой россиянкой, получившей прививку от оспы. Причем привита была не коровья оспа, а человеческая, что делало предприятие гораздо более опасным. Гной взяли у пятилетнего больного мальчика самого простого происхождения Александра Маркова.

Все обошлось благополучно. Прусский посол писал в очередном донесении Фридриху Великому: «Высыпание имело место, не вызвав сильной лихорадки. Ее величество лихорадило два дня, в течение которых ей пришлось остаться в постели. Появилось несколько прыщиков на лице и сотня по остальному телу, в основном на обеих руках. Они уже начинают засыхать, поэтому, насколько можно предсказать, нет причин для страха».

Вторым сделал прививку Григорий Орлов, в то время еще всесильный фаворит императрицы. Из присущей ему всю жизнь бравады он и не подумал ложиться в постель – на следующий день отправился на медвежью охоту (и уж несомненно, пито было хорошо). 2 ноября прививку сделали наследнику-цесаревичу Павлу. Все три случая закончились благополучно.

Четвертым на прививку отправился гофмаршал Разумовский, а там – словно плотину прорвало. Узнав о происшедшем, вся столичная знать хлынула к Димсдейлу буквально рядами и колоннами.

Однако Екатерина думала не только о знати. По ее распоряжению в здании бывшей текстильной фабрики оборудовали «прививочный дом», куда мог прийти любой житель Санкт-Петербурга любого звания и бесплатно сделать прививку. Екатерина сама активно в этом участвовала, много раз позволяя брать у себя и сына материал для прививок. Димсдейл работал в России несколько месяцев.

Екатерина умела быть благодарной. За самоотверженную работу Димсдейл получил потомственный титул барона, чин советника (по Табели о рангах равнявшийся генерал-майору), десять тысяч фунтов вознаграждения и пенсию – пятьсот фунтов в год. Не забыли и «донора», Сашеньку Маркова – Екатерина пожаловала ему потомственное дворянство, новую фамилию – Оспинный – и положила в банк до его совершеннолетия 3000 рублей (впоследствии Александр Оспинный по протекции Екатерины поступил в Пажеский корпус и служил офицером).