– Мисс Эндерсон дома? – спросила я.

Маленькая горничная быстро закивала.

– Уже поздно, мадам, но я спрошу, может ли она вас принять. Как вас представить?

Я решила сразу брать быка за рога.

– Скажите ей, что пришли друзья барона фон Риттера.

Горничная уже явно собиралась спросить наши имена, но я не дала ей этого сделать.

– Может, здесь имеется комната, в которой мы могли бы подождать, пока вы спрашиваете? Мы же не можем стоять на пороге.

Она явно собиралась как раз оставить нас стоять там, но я посмотрела на нее сверху вниз таким взглядом, которому меня специально обучала моя матушка. Рост моей матушки около полутора метров, но она может заставить герцога рыдать, произнеся лишь одно предложение резкими тоном. По крайней мере, она утверждает, что делала это в молодости. Хотя она никогда не говорила мне, за что герцог удостоился этой отповеди.

Горничная отвела нас в маленькую приемную. Она тоже была в белых тонах, но на стенах оказалось множество зеркал. Вокруг них висели хрустальные подсвечники со свечами. Они также стояли на двух выкрашенных белой краской столах. Я предположила, что это оформление во французском стиле. Также в помещении стояли мягкий удобный диван, на котором лежал хлыст, и пара кресел, обтянутых кожей. Ни с того ни с сего мне стало очень не по себе в этой комнате.

– Мне это не нравится, – сказала я.

– Это как раз такое место, где будет принимать гостей дама определенного рода занятий, – пояснил Бертрам. – Давай не будем садиться.

Я не успела спросить, откуда он это знает, потому что в комнату вошла потрясающе красивая женщина среднего роста и комплекции, с фарфоровой кожей, длинными распущенными волосами цвета воронова крыла и глазами нефритового цвета. На ней был блестящий серебристый шелковый халат. Я готова была поставить деньги на то, что под ним у нее ничего нет. Бертрам рядом со мной резко вдохнул воздух, а потом попытался скрыть эту реакцию, закашлявшись. Я не стала обращать на него внимание.

– Мне кажется, что мы не были представлены друг другу, – произнесла мисс Эндерсон хорошо поставленным голосом, по которому едва ли можно было судить о ее происхождении.

– С большим сожалением я должен сообщить вам, что барон фон Риттер мертв.

Она театрально рухнула на диван и произнесла:

– Вы лжете!

– Боюсь, что нет, – ответил Бертрам. – Ему стало плохо на выставке в Хрустальном дворце, и он скончался.

Мисс Эндерсон приняла сидячее положение. Я заметила по ее глазам, что она что-то просчитывает, но это выражение исчезло в следующую минуту.

– Бедный Элджернон, – сказала она. – Это нарушит все его планы. Это он вас прислал сообщить мне новость? Мы должны были завтра встретиться в шесть вечера в чайной в Челси. Наверное, он ужасно расстроен. Это так трагично, хотя я, конечно, едва его знала.

Бертрам в замешательстве посмотрел на меня. Он был поставлен в тупик.

– Но при упоминании его имени вы явно очень расстроились, – заметила я.

– Я очень жалостливая, всегда всем сочувствую, – заявила мисс Эндерсон.

– Предполагаю, что вы были великолепны на сцене, – сказала я.

Мисс Эндерсон резко повернулась ко мне.

– Послушайте, что вам нужно? – спросила она, и в ее речи впервые послышался акцент. – Элджернон хочет, чтобы я приехала к нему?

– И он обычно присылает за вами мужчину и женщину? – поинтересовалась я.

– Нет, таких, как вы двое, он бы не послал. Что происходит?

Я внимательно смотрела на нее. Бертрам казался озадаченным, но я увидела в мисс Эндерсон деловую женщину.

– Я думаю, что нам всем будет проще, если мы все выложим карты на стол. Мы считаем, что барон был убит. Я правильно предполагаю, что он предложил вам уехать вместе с ним в Германию?

– А ваше какое дело? – рявкнула женщина.

– Мне нужна только правда, какой бы она ни была, – сказала я. – Скажете мне правду, и я отдам вам ваш контракт с «Босенбис», и вы сможете делать с ним все, что пожелаете. Можете и дальше работать по этому контракту, а можете разорвать его на мелкие кусочки и порвать с Портером.

Мисс Эндерсон склонила голову набок.

– Если он у вас есть и вы предлагаете мне сделку, то я расскажу вам все, что вы хотите знать.

Бертрам достал его из кармана. Мисс Эндерсон прыгнула к нему, чтобы выхватить контракт, но я ей помешала это сделать.

– Мне не нужно, чтобы вы рассказывали нам сказки, мисс Эндерсон. Мне нужна правда, и только правда. Если я не смогу найти подтверждений вашего рассказа, то контракт вы не получите.

– А как вы собираетесь получать подтверждение? – поинтересовалась мисс Эндерсон. – Если Клаус мертв и больше подтверждать некому?

– Есть Фридрих Готтлиб, – сказала я.

Мисс Эндерсон вскочила на ноги.

– Я тысячу раз говорила Клаусу, что этот его ни к чему не приспособленный сынок хочет от него только денег. Почему еще его беспокоили наши с Клаусом отношения? Ведь Клаус изменял не его матери, и вообще он незаконнорожденный.

– Интересно, – буркнул себе под нос Бертрам.

– Ваши взаимоотношения с Портером и фон Риттером. Пожалуйста, поясните, – попросила я.

Мисс Эндерсон подошла к креслу и открыла потайной ящичек, достала оттуда сигарету и попросила у Бертрама прикурить.

– Я не курю, мадам, – сказал он. – Пожалуйста, ответьте на вопрос моей дамы.

На мгновение лицо мисс Эндерсон стало жестоким и насмешливым. Она сама прикурила, затянулась сигаретой, потом закрыла глаза и выпустила дым. Наконец она заговорила.

– Хорошо, если уж исповедоваться, то я вам расскажу все. Портер вполне сносный мужичок. Сейчас на подъеме, вращается в нужных кругах.

– Но собирается вас бросить? – спросил Бертрам.

– Совсем нет, – ответила мисс Эндерсон. – Он любит, чтобы во всем был порядок. Жена у него для того, чтобы рожать детей. Я для развлечений. Это его слова, не мои. Но только для меня это совсем не развлечения, черт его подери. – Она задумалась, даже глаза слегка остекленели. – Платит он хорошо, но любит, чтобы все происходило вполне определенным образом.

– Я думаю, что такие детали нам не нужны, – заметил Бертрам.

– Хорошо. Вообще-то я не рассказываю никому о своих любовных связях. Давайте я объясню на примере. Вы выступаете с одним и тем же номером в сотый раз и при этом думаете, можно ли растянуть рыбу, которая лежит у вас на кухне, еще на один день. В таком случае все возбуждение, которое вам давало приключение вначале, уходит. – Мисс Эндерсон затушила сигарету в маленькой серебряной пепельнице и встала. – Не понимаете? Он скучный. Никакого веселья. А я оказалась привязанной к нему этим ужасным контрактом до конца собственной жизни. Я, конечно, пыталась провентилировать вопрос, но Элджи не любит перемен. – Она провела ладонями по собственным предплечьям. – Он любит, чтобы все было жестко, если понимаете, о чем я. И мне он четко показал: все, что стало его, останется его до конца жизни. Без вариантов.