– Все может оказаться очень серьезно, знаешь ли, – сказал Бертрам. – Я не уверен, что тебе следует участвовать в какой-либо спасательной операции.

Это вызвало у меня только раздражение, но я решила не спорить, пока не узнаю, что нас ждет. Бертрам распахнул сломанную дверь номера, и мы услышали, как плачут малыши. Я понеслась вперед и увидела усталую и грязную Риченду, которая сидела на диванчике и прижимала детей к себе.

– Я больше вас никогда не оставлю, – повторяла она вопящим детям.

– Они никак не пострадали? – закричала я еще на бегу. Меня перехватила Мэри.

– Нет, только устали и проголодались. Это был долгий вечер.

– Ну как, вы нашли моего убийцу?

Я резко развернулась и увидела Фицроя. Он стоял, прислонившись к стене, и курил сигару.

– Элджернон Портер, – сообщил Бертрам.

– Проклятье! – воскликнул Фицрой. – Будет много вони…

Отдать ему должное, он не уточнял, уверены ли мы в том, что это Портер.

– Но как вы?.. – спросила я.

– У Мэри отличная память, – ответил Фицрой. – После того, как она раз двадцать повторила все во всех подробностях, мне удалось определить наиболее вероятное из двух возможных мест. Сам я туда поехать не мог, но отправил людей. И, как вы можете видеть, все прошло успешно.

– А похитители? – спросил Бертрам.

– Их захват не являлся приоритетной задачей. Моим людям было приказано спасать детей. Как я понимаю, похитители увидели значительно превосходящие силы и решили, что отступление гораздо лучше, чем демонстрация храбрости, – сказал Фицрой. – Кстати, знаете, что интересно? Я только что получил сообщение, что двух граждан Германии, которыми интересовались правоохранительные органы, нашли мертвыми на Олд-Кент-роуд [34]. Застрелены, представляете?

– Вы?.. – открыла рот я.

Фицрой притворился оскорбленным, затем улыбнулся:

– Нет, я после себя бардак никогда не оставляю, как и мои люди. Я думаю, что это, скорее, было послание для вас, Риченда.

В этот момент Риченда подняла голову и прекратила разговаривать с детьми. Мэри воспользовалась возможностью и забрала детей, чтобы отнести их спать.

– Для меня? – переспросила Риченда.

– Несомненно, ваш очаровательный братец приказал их убрать после того, как они провалили дело. На самом деле я не уверен, что они не пытались его обмануть и прикарманить деньги. В любом случае они убили бы всех вас, если бы мои люди не появились как раз вовремя.

Риченда побледнела.

– Я, конечно, очень благодарна, но кто этот невероятный человек? – спросила она, поворачиваясь ко мне.

Фицрой хохотнул.

– Я – добрый знакомый Бертрама и Эфимии, мэм, и ваш покорный слуга. – Он экстравагантно поклонился, затем повернулся к нам: – Берти, Эффи, отличная работа. Не могу сказать, что мы остановили войну, но если повезет, вы вполне могли отсрочить ее начало еще на несколько месяцев. Страна благодарит вас.

Он еще раз хохотнул и вышел из номера.

– Вы двое имеете очень странных знакомых, – неодобрительно сказала Риченда.

– Мэм? – прозвучал слабый голос. В дверном проеме стояла горничная Риченды. Судя по виду, она вела борьбу с дюжиной живых изгородей и проиграла.

– Боже праведный, Гленвиль! Мы совершенно о тебе забыли со всеми этими делами. Где ты была?

– Я участвовала в марше суфражисток, мэм. Меня арестовали и посадили в тюрьму…

Мы с Бертрамом не услышали окончание ее рассказа, потому что громко расхохотались. Привлеченный шумом Рори вышел из своей комнаты, один раз взглянул на окружающий его хаос, натянул на лицо невозмутимое выражение дворецкого, вернулся в свою комнату и закрыл дверь.