На него смотрел Сасэ. И Уэмура. И Сики.

Все эти взгляды были одинаковы.

В них не было угрозы. И просьбы тоже не было. Но тогда что же в них было?

Фудзибаяси сделал глубокий вдох.

Подходящее слово заставило забиться его сердце.

Они оберегают его…

Точно. И Сасэ, и Уэмура, и Сики. Независимо от того, по какую сторону находятся все эти люди, и позиции, которой придерживаются, они незримо оберегают Кадзи. Фудзибаяси почувствовал, как на лбу у него выступили капли пота.

Цудзиути наклонился к нему.

— Закончил?

— Нет еще.

Он зашел уже слишком далеко.

— На самом деле вы были не в пределах префектуры, а… — Фудзибаяси запнулся.

Глаза Кадзи были влажными. Они были подобны озерам, глубоким и безбрежным.

Фудзибаяси показалось, что он услышал его голос.

Пожалуйста, не говорите…

Фудзибаяси онемел.

Цудзиути повернул голову и заглянул ему в глаза.

— Закончил?

…

— Закончил, не так ли?

Цудзиути слегка прищелкнул языком. И все-таки он рассчитывал на неудачное выступление Фудзибаяси на заседании суда…

— Подсудимый, вернитесь на свое место.

Кадзи, посмотрев на помощника судьи, низко склонил голову и повернулся. Фудзибаяси рассеянно провожал взглядом удалявшуюся фигуру.

Цудзиути посмотрел вокруг.

— Господин прокурор, господин защитник, вы представили все доказательства, не так ли?

— Да, все.

— На этом мы завершаем выяснение доказательств и приступаем к выслушиванию окончательного мнения сторон. Господин прокурор, пожалуйста, ваша заключительная речь.

Сасэ поднялся.

— Всех представленных на этом судебном слушании доказательств достаточно для того, чтобы признать вину подсудимого. Преступление, совершенное им — сотрудником полиции, призванным защищать закон и порядок, — весьма значительно с точки зрения влияния на общество. Вина за преступление, совершенное в порыве чувств, велика.

Его твердый голос разносился по залу суда.

— Принимая во внимание все вышеизложенные обстоятельства и руководствуясь соответствующим законом, считаю справедливым назначить подсудимому наказание в виде четырех лет лишения свободы.

«Мягкое наказание», — подумал Фудзибаяси. По сравнению с резкой заключительной речью, в требовании наказания не чувствовалось признания тяжести вины.

— Господин адвокат, прошу вас.

— Факт возбуждения дела признаю полностью. То, что подсудимый, будучи сотрудником полиции, лишил человека жизни, не имеет оправдания, но в качестве смягчающих обстоятельств прошу принять во внимание следующие моменты. Во-первых, подсудимый явился с повинной и глубоко осознал свою вину. Во-вторых, обстоятельства развития болезни Альцгеймера у потерпевшей…

Защитительная речь длилась очень долго.

Ведь все они делают это не в личных интересах. Адвокат, прокурор и следователь из первого отдела расследований.

Они делают это ради Кадзи. «Все, что касается этого человека, понятно лишь ему самому…»

Но тогда почему? Почему они смогли объединиться ради Кадзи?

Фудзибаяси не мог этого понять.

Впервые он узнал, что можно быть одиноким в зале суда.

День для работы дома. День, когда ты не идешь в суд, а с головой погружаешься в работу с документами.

Фудзибаяси сидел в самой дальней комнате размером в шесть татами, которую он использовал как кабинет, раздраженный тем, что работа не двигалась. Он писал приговор по делу об ограблении, повлекшем причинение вреда здоровью, но в голове у него были только мысли о завтрашнем совещании, которое должно состояться в кабинете председателя судебной коллегии.

Кадзи Соитиро. Требуемое наказание — 4 года лишения свободы.

Согласно таблице по наказаниям за прошлый год, составленной секретарем Акитой, требуемое наказание за убийство, сопоставимое с убийством по просьбе потерпевшего, в основном составляло от трех до пяти лет. Что касается приговоров, то, за исключением дела по убийству двух человек, они были смягчены всем, и подсудимые получили менее трех лет условно.

Но Кадзи совершил преступление, будучи действующим сотрудником полиции. К тому же он с самого начала не предпринимал никаких усилий по уходу за женой. А ведь если б Кэйко получала надлежащий уход, то наверняка могла бы спокойно прожить остаток жизни…

Ему показалось, что фусума[57] за его спиной раздвинулись.

Тихонько вошла Сумико и поставила на столик[58] чай. Сегодня отца отправили в Центр помощи по уходу за пожилыми. Сумико могла бы отдохнуть в доме в Сэтагая, но, решив убраться в служебной квартире мужа, приехала к нему на синкансэне.

Фудзибаяси вдруг вспомнил мамин почерк.

— Послушай, Сумико… — окликнул он, когда жена уже собиралась выйти из комнаты.

— Что?

— Я хотел бы кое-что тебе рассказать.

Усадив Сумико, Фудзибаяси поведал ей про дело Кадзи — от начала до конца. Это заняло больше часа. Продолжая держать на коленях поднос, Сумико, слегка склонив голову набок, внимательно слушала, иногда кивая, иногда украдкой вытирая глаза.

— Что ты думаешь про это дело?

— Разве я могу что-то сказать?..

— Скажи. Я хочу услышать.

Сумико опустила голову. Взгляд ее был направлен в одну точку на татами.

— На тебе же все хлопоты по уходу. Я не знаю, что это на самом деле. Поэтому очень хочу услышать твое мнение.

— Хорошо. — Сумико выпрямилась. — Я думаю, что этот человек, Кадзи-сан, очень добрый.

— Что? — Фудзибаяси растерялся.

Сумико посмотрела на мужа. Это был решительный, прямой взгляд.

— Мне тоже приходилось слышать такие слова.

— Какие?..

— «Дай мне умереть». От твоего отца.

Ему показалось, что он погрузился во тьму.

— Я… не знал этого.

— Я подумала, что ты расстроишься, поэтому не смогла рассказать тебе.