– Мне вообще не звонить тебе?

Сэм мрачно качает головой.

– Я прошу тебя не звонить.

Это самое малое, что он может требовать от своей собственной судьбы, которая вышла из-под контроля. Я знаю, что не могу отказать ему в этом.

– Как хочешь, – говорю я. – Все, что угодно.

– Да, я хочу именно этого, – говорит он, кивая, а потом давит на газ и уезжает.

Я понимаю, что замерзла, что на улице морозно, и бегу в магазин. Я вспоминаю, что оставила сэндвич на переднем сиденье своей машины, и не спешу его забрать. Я не голодна.

Я также не завтракала. Видимо, первым, что покинуло меня, был аппетит.

Когда я вхожу, Тина пробивает пару книг для двух пожилых дам.

– Привет, Эмма, – говорит она. – Ты помнишь, когда мы получаем добавочные экземпляры нового романа Энн Пэтчетт?

– Их должны привезти в следующий вторник, – говорю я, как будто сегодня – самый обычный день, как будто я способна мыслить здраво. – Леди, если вы оставите контактную информацию для Тины, кто-нибудь из нас позвонит вам, когда появятся новые экземпляры.

Я улыбаюсь, а потом бодро шагаю в глубь магазина и сажусь за свой стол. Положив голову на руки, я вздыхаю.

Мои мысли перескакивают с Сэма на Джесса и обратно.

Я по-прежнему говорю себе, что мне кажется, что я не понимаю, что делаю. Но это на самом деле не так.

Полагаю, единственное, что мне необходимо сделать, так это прекратить играть в кошки-мышки с самой собой.

Я намерена выбрать одного из них.

Только я не знаю, кого именно.

Или история о том, как повернуть время вспять

Магазин закрылся минут сорок пять назад. Касса подсчитана, в торговом зале никого нет. Тина ушла домой. Я разделалась с делами и могу сесть в машину и уехать, но я просто стою в темноте, в подсобке, и думаю о Сэме.

У меня звонит телефон, взяв его в руки, я вижу, что звонит Джесс. В ту же минуту Сэм вылетает из моей головы, его заменяет мужчина, которого заменил он сам.

– Привет, – говорит Джесс, когда я нажимаю на кнопку. – Я решил встретить тебя у магазина.

– О, – удивленно отзываюсь я. – Я думала, что встречусь с тобой у дома моих родителей, как только заберу вещи.

– Все нормально?

– Конечно, – говорю я, пожимая плечами. – Да. Все хорошо. Я еще здесь.

– Что же, отлично, – говорит он. – Потому что я – на улице перед входной дверью.

Я, посмеиваясь, направляюсь ко входу.

– Ты серьезно? – говорю я, но в ответе нет необходимости, потому что, выйдя в торговый зал из подсобки, я вижу его через дверное стекло.

Его силуэт вырисовывается в темноте, освещенный фонарями парковки. Фигура в толстом жакете и мешковатых брюках едва помещается в стекло.

Отперев дверь, я впускаю его.

Джесс обнимает меня не просто руками, а всем телом, словно ему нужна я вся, словно он не вынесет и минуты вдали от меня.

А потом он целует меня.

Если любить их обоих – значит быть безнравственной, тогда я точно безнравственная.

– Итак… – Мэн? – говорю я, улыбаясь.

– Мэн, – говорит Джесс, в знак согласия кивнув головой.

– Отлично, – говорю я. – Я только возьму сумочку. Собственно, мы можем вместе выйти через ту дверь. Моя машина стоит на заднем дворе.

– Поедем в моей машине.

Я бросаю на него скептический взгляд, Джесс отмахивается.

– Давай забирай свои шмотки. Я жду тебя в машине.

Я возвращаюсь, чтобы взять сумочку, затем закрываю подсобку и сажусь в его машину. Совершенно наплевав на то, что ему не следовало бы садиться за руль.

Время от времени мной овладевает беспокойство из-за того, что Джесс может отправить меня прямо в ад, но я стараюсь не обращать на это внимания, наивно бросая ему что-то вроде «Ты согрелся?» и веря ему, когда он отвечает, что все прекрасно.

– Нужно заехать к моим родителям, – говорю я, когда мы выехали на дорогу. – Я должна взять кое-что из одежды.

– Конечно, – говорит Джесс. – Следующая остановка – дом семейства Блэр.

Когда мы заезжаем на подъездную дорожку, я, судя по тому, что в доме выключен свет, понимаю, что родители ушли к Мари и Майку.

Мы с Джессом заходим в дом, чтобы забрать вещи, и я предупреждаю его, что мы должны зайти к Мари и попрощаться со всеми.

– Великолепно, – говорит он, когда я открываю дверь. – Далеко ли живет Мари?

– Нет, дом Мари вон там, – говорю я, показывая через дорогу.

Джесс смеется.

– Классно, – говорит он. Я наблюдаю за тем, как он переводит взгляд с дома Мари на дом родителей. – Дочь книготорговца опять попала в самое яблочко.

Как давно ее никто так не называл. Теперь, по многим причинам, с этим можно поспорить.

Обернувшись, Джесс смотрит на меня.

– Но, полагаю, ты – дочь книготорговца в большей степени, чем нам казалось, а?

Я улыбаюсь, не зная, шутит он или злится.

– Может быть, совсем чуть-чуть, – говорю я.

Когда мы входим в дом, я вприпрыжку поднимаюсь по лестнице в свою прежнюю комнату, но, обернувшись, вижу, что Джесс по-прежнему стоит в прихожей и внимательно смотрит на меня.

– Ты в порядке? – спрашиваю я.

Тряхнув головой, он как будто стряхивает с себя оцепенение.

– Да, все хорошо. Извини. Я подожду здесь, пока ты соберешь вещи.

Взяв сумку, я собираю в нее предметы туалета, оставленные мной на раковине в ванной комнате.

Когда я спускаюсь вниз, Джесс снова стоит погруженный в свои мысли.

– Странно, когда видишь, что некоторые вещи выглядят в точности так, как выглядели прежде.

– Наверняка, – говорю я, подходя к нему.

– Как будто одни исчезли, пока меня не было, а другие приостановились, – говорит он, когда мы идем к входной двери. – То есть я знаю, что это не так. Но все, что приобрела твоя семья, – это новый телевизор. Все остальное не изменилось. Даже эта нелепая картина с котом. Она висит на том же самом месте.

Мы с Сэмом взяли Моцарта потому, что он – точная копия серого кота, изображенного на картине, висящей над диванчиком моих родителей.

Без Сэма я даже никогда не задумывалась о том, чтобы взять кота. Но теперь я – кошатница. Несколько недель назад Сэм прислал мне фотографию кота, сидящего на сэндвиче с желе и арахисовым маслом, и я хохотала целых пятнадцать минут.

Я поставила сумку в машину Джесса, и мы зашагали к дому Мари.