на ционийке тянула бы на одно из тех развлечений, которыми себя баловали Новые, если бы не ребенок. А ребенок все портил. И один процент пошел на убыль. Половина, четверть…

Когда Линна перестала кормить грудью, ли’Бронах собрал ей чемодан и выставил вместе с Тессой за порог. Ли’Бронах не считал себя извергом и предполагал, что выждал достаточный срок. К тому же по документам они оставались мужем и женой – разводы в Ционе были разрешены лишь в порядке исключения, да и то лишь для бездетных пар.

Когда опасность для Линны миновала и несовпадения в документах могли посчитать опечаткой, ли’Бронах убрал себя из ее личного дела. История закончилась, и имя его лишний раз трепать было ни к чему. Но теперь прошлое настигло ли’Бронаха, и он едва сдерживал злость. Сейчас именно эта эмоция заняла собой тот один процент человечного, что обычно еще оставался в Новых.

Теперь ли’Бронаху приходилось запирать двери. Особенно дверь в библиотеку. Тесса ворвалась так внезапно, что ли’Бронах понял: эта девчонка испортила ему все удовольствие семнадцать лет назад, попортит жизнь и теперь.

Ли’Бронах ведь хотел остаться с Линной. Правда хотел. Он мог бы быть… счастлив? Ли’Бронах уже не был уверен, что понимает, что такое счастье. Но ему казалось, что с Линной он бы понял. И сейчас, заперев в очередной раз за собой дверь библиотеки, ли’Бронах сдвинул книги на третьей полке второго шкафа влево, ввел на дверце сейфа комбинацию и вытащил ящик.

Он вытаскивал его каждую неделю – проверял комплектность сложенных в него документов и отсылал отчет. Понимал, что это чушь, что за неделю ничего не изменится, никто не проникнет в этот сейф за запертыми дверями апартаментов в здании, где все до последней квартиры принадлежат Кораду ли’Бронаху. Но такова была договоренность. Такова была одна из обязанностей Смотрителя.

И ли’Бронах перебирал документы на старой писчей бумаге – ни Новые, ни ционийцы цифровым носителям не доверяли – и вкладывал их обратно в ящик, а ящик – в сейф. Но вот уже почти три недели он открывал сейф каждый день. И не ради ящика, а ради конверта, который семнадцать лет лежал спрятанный у дальней стенки сейфа. Теперь ли’Бронах тоже его вытащил. Раскрыл. Вынул листок со снимком.

На фотографии, которую он попросил у Линны перед тем, как выставить ее за дверь, она была такой же молодой, какой ли’Бронах помнил ее все эти годы. Светлые вьющиеся волосы, светлые глаза – ли’Бронаху не хотелось признавать, но Тесса удивительно походила на мать. Возможно, это тоже раздражало его в Тессе.

Но фотография у него раздражения не вызывала. Ли’Бронах и сам не понимал, что именно она вызывает, но смотреть на нее хотелось снова и снова. Он бы поступил, как делают сентиментальные ционийцы: поставил бы эту фотографию к себе на стол. Но только не в Сенате. И не дома, где ее могла увидеть Тесса.

И чем больше Корад ли’Бронах смотрел на эту фотографию, тем больше он сожалел о том, как поступил с Линной почти три недели назад в лазарете.

Но потом на комм ли’Бронаху пришло сообщение, и он спрятал фотографию.

* * *

– Как так «общественные кухни»?.. – прошептала я, прокручивая сообщение вверх, а потом снова вниз.

Под списком экзаменов с присужденными баллами значилось назначение из распределительного центра. И никакого выбора. Никакого выбора, потому что я не набрала десять тысяч баллов.

«Общественные кухни». Я не стану помощником специалиста на фабрике, ассистентом технолога в лаборатории или хотя бы секретарем в каком-нибудь министерстве. Меня засунули на общественные кухни.

Хорошо, если резать овощи для рационов. Но поначалу меня, скорее всего, поставят мыть контейнеры. Сотни контейнеров. Тысячи контейнеров. Ведь кто-то должен же их мыть перед тем, как пустить в повторное использование, правда?

– …Что такое «Не определено»? – пробормотала Риина, снова и снова нажимая на экран своего комма.

– Министерство обороны! Слышали? Министерство… обороны! – громко шептала Овия.

Я не слышала.

«Язык и языкознание»: +309 б.;

«Математика и аналитика»: +210 б.;

«Естествознание»: +196 б.;

«История»: +401 б.;

«Этика»: – 120 б.

Минус баллы за этику? С каких это пор за экзамен можно было не только не заработать баллы, но и получить штраф? А остальные? Это же смех, а не оценки!

«7795» – значилось теперь на моем счетчике баллов. Можно не ждать оплату съемок. Меня уже распределили. А ведь даже с такими ужасными результатами я могла бы выйти на почти девять тысяч! Ну как же так? Как так вышло?

– Девушки, вы не знаете, что это может значить?

Голос Риины прозвучал сдавленно, и я спрятала свой комм.

– Дай посмотреть.

Риина протянула мне свое запястье с браслетом.

«Язык и языкознание»: н/о;

«Математика и аналитика»: н/о;

«Естествознание»: н/о;

«История»: н/о;

«Этика»: н/о.

Внизу значилось не менее непонятное:

«Распределена»: н/о.

– Я что, вообще не распределена? – прошептала Риина.

Короткие, бездушные «н/о» плясали на экране ее комма. Я переводила взгляд с одного на другое, как будто они могли вдруг превратиться в баллы.

Затылок неприятно захолодило.

– Подожди… Тут дата инструктажа в распределительном центре, – нашла я, указав на последнюю строчку. – Это сегодня. Прямо сейчас! Через десять минут.

Риина потянула руку обратно и снова уставилась на свой браслет.

– Может, в результатах ошибка? – Мой голос почему-то дрожал. – Они просто не отобразились. Точно же! Если бы тебя никуда не распределили, тебя бы не пригласили в центр.

– Думаешь? – протянула Риина, все прокручивая свое сообщение на комме.

– Что там? Дай-ка. – Овия потянулась к комму Риины, но та отстранилась:

– Все хорошо. Я разберусь.

Она встала. Стул скрипнул металлическими ножками по бетону.

– Нужно идти, а то опоздаю. Через десять минут… Еще и кабинет искать.

– Давай я с тобой? – предложила я.

– У тебя тоже инструктаж сегодня? – Риина остановилась, сжав правой рукой комм на своем левом запястье.

Я сверилась с сообщением у себя на браслете:

– Нет, завтра. После обеда.

– А у тебя? – Риина повернулась к Овии.

– Послезавтра…

Плечи Риины опустились.

– Вас не пропустят. Там же турникеты… Но это ничего. Дойду и сама, не маленькая. Правда?

Голос у нее звучал беспомощно, но Риина все же выдавила улыбку.

Я потянулась к ней, но Риина и от меня отстранилась:

– Все хорошо, правда.

– Тогда мы будем ждать тебя здесь, – решила я. – Согласна? Сразу после инструктажа возвращайся.

– Ну… ладно.

– Все будет хорошо. Я уверена, это какой-то сбой.

Опять я про «сбой»… Разве бывают в электронных системах Циона сбои?

Но Риина снова кивнула, уже решительнее:

– Да, точно. Это сбой.