– Это не наказание.

– Наказание. Я знаю, что это так. И наказание только начинается. Сначала Том. – Мадлен смотрела на нее, нахмурившись. – А теперь я не чувствую ребенка. Он не шевелился с прошлой ночи.

– Возможно, это последствия потрясения.

Иди кивнула, отвлекшись, ей наскучили утешения. Она встала.

– Думаю, мне нужно привести себя в порядок, скоро придет констебль Бол.

Словно по указанию невидимого режиссера, в дверь постучали. Обе женщины вздрогнули, а Эйб проснулся. Мадлен подошла к двери.

– Доброе утро, констебль Бол. Заходите, пожалуйста.

Полицейский вошел без шлема, на штанинах внизу красовались велосипедные зажимы, а пуговицы так блестели, что Иди показалось, что она может увидеть в них свое отражение. Она отвернулась от мрачного лица полицейского и стала смотреть, как отец расправляет одежду и вытирает засохшую слюну с уголков губ. Его обычно безукоризненно ухоженные волосы были взъерошены, и у нее перехватило дыхание от волнения за них всех.

Констебль Бол откашлялся.

– Ну что? – спросила Иди, уже зная ответ.

Тот покачал головой.

– Боюсь, ничего. Как будто вашего мужа вообще не существовало, миссис Валентайн. Мои коллеги из Голдерс-Грин поговорили с Соломоном Бергманом, который видел его в последний раз, но мистер Бергман высадил мистера Валентайна в Грин-парке в Лондоне.

Иди нахмурилась.

– Почему в Грин-парке?

Бол пожал плечами.

– Простите, миссис Валентайн. Я надеялся, что как раз вы можете что-то об этом знать.

Тут подал голос Эйб.

– Я могу помочь вам, констебль. – Он повернулся к Иди. – Как я уже говорил тебе, Том хотел проверить, насколько он может быть снова уверен в себе. Он решил не возвращаться домой, а поехать с Солом.

Она кивнула.

– Сол не сказал, нервничал ли Том?

Бол заглянул в блокнот.

– Нет, насколько мне известно, нет.

Мадлен принесла чашку чая и печенье для констебля, который поблагодарил ее взглядом. Иди вдруг догадалась, что констебль Бол, вероятно, тоже провел бессонную ночь, а поняв это, она сразу же заметила следы усталости у него на лице и покрасневшие глаза, хотя он продолжал внимательно слушать.

– Простите? – переспросил Бол.

Иди не заметила, что говорит вслух.

– Э… я сказала, что Том не мог сделать это сознательно.

– Сознательно? – Он отхлебнул чай.

До этого она ни разу не произносила имя Тома и слово «исчез» в одном предложении. Но теперь ее худшие опасения утвердились у нее в голове, оглушив ее, точно с грохотом захлопнувшаяся дверь.

– Я… хотела сказать… – Она запнулась, моргая, не в силах контролировать прилив эмоций, который угрожал ее захлестнуть. – Том опять впал в то состояние. – Все ждали в гробовом молчании. Иди снова моргнула и нашла в себе силы продолжать: – Том был не в себе, когда я его встретила.

– Что вы имеете в виду, миссис Валентайн?

Мадлен стояла рядом с ней и успокаивающе держала ее за руку.

– Она имеет в виду, что, очевидно, с Томом снова что-то произошло.

Эйб посмотрел на Иди так, словно был в агонии.

– Ты хочешь сказать, что он снова потерял память?

Иди начала непроизвольно дрожать.

– Нет, папа. Я думаю, что на этот раз она, вероятно, к нему вернулась. – Она отчаянно всхлипнула, и вместе с этим пришло страшное, леденящее чувство освобождения. Острая боль пронзила ее тело, начавшись с бедер. За ней последовала вторая волна боли.

Мадлен помогла ей сесть. Иди слышала встревоженный голос отца и краем глаза видела темный мундир констебля, но все вокруг плыло. Что происходит? Боль перешла в судороги. Она думала, что ей это только кажется, не хотела верить, что начинаются роды. «Только не без Тома! Пожалуйста, нет!»

– Иден… Иден?

Иди сжала руку Мадлен.

– Чем я могу тебе помочь?

– Начинается. – Она заморгала, пытаясь восстановить остроту зрения. Ей удалось сфокусировать взгляд на худощавом лице Мадлен. Ее серо-зеленые глаза вопросительно смотрели на Иди. – Ребенок, – прошептала Иди и целиком отдалась боли. Казалось таким уместным впасть в агонию, только что потеряв любимого.

«Том разобьет тебе сердце». Она услышала слова отца, эхом прозвучавшие в ее голове, уплывая из гостиной своего дома в бездну отчаяния.

Но слова отца последовали за ней, прорываясь сквозь туман боли.

«Думаю, рано или поздно Том узнает правду о себе».

Иди смутно понимала, что выделения и схватки усиливаются. Она ощущала чьи-то руки, слышала взволнованные голоса краем сознания и вдруг отчетливо поняла, что не только слова ее отца – что она потеряет Тома, когда он все вспомнит, – были пророческими, но и что это своего рода божественная кара, и ребенка у нее тоже отберут.

* * *

Алексу эта ночь показалась долгой и странной. Он сидел в комнате матери, держал ее за руку и рассказывал все, что мог вспомнить о своей жизни с тех пор, когда они виделись в последний раз. Эффи тихо вернулась в комнату, где они сидели, и принесла ужин, который он с удовольствием проглотил, особенно горячее какао, в которое Эффи добавила немного коньяка.

– Это поможет вам уснуть, сударь. – Она улыбнулась, и он все еще видел в ее глазах удивление от того, что он вернулся.

После того как закрылась дверь, мать подняла бровь.

– Не сомневаюсь, крыло прислуги будет гудеть от сплетен еще до того, как вся семья проснется, – сказал он.

– Мой милый, это ничто по сравнению с тем, что твой приезд сделает с бедным Дуги.

– Я стал не очень хорошей новостью, да, мама? – спросил он, подмигивая.

– Думаю, для него – совсем плохой.

– Но он, конечно, все же обрадуется, что я жив? – вздохнул он.

– Лекс, Дуги любит тебя. Все знают, что вы трое были очень близки, мы с твоим отцом очень гордились этим… это наше главное достижение. Но до войны у каждого из вас было свое место в структуре семьи. Дуги, хотя он часто жаловался на это в детстве, понимал, что он средний сын и его путь всегда будет несколько сложнее.

– Я знаю, почему ты всегда становилась на его сторону.

Она печально улыбнулась.

– Я пыталась не вмешиваться, но было трудно не сочувствовать ему. Твой отец считал, что он сам должен разобраться со своими чувствами. – Она погладила сына по щеке, все еще не веря, что он сидит перед ней, и прикоснулась к нему, чтобы убедиться, что мираж не исчезнет. – А после твоего исчезновения все изменилось. Дуги стал «первенцем», за неимением лучшего термина. И, к сожалению, дорогой, это совпало с его браком с женщиной, которая, боюсь, не сможет создть баланс, необходимый для большинства браков.