Проблема с гномами вылезла совершенно неожиданно. Коротышки и раньше не слишком охотно имели общие дела с орденом – слишком уж зловещую репутацию имела эта организация – а последнее время и вовсе как с цепи сорвались. А главное, ан-Крейн никак не мог понять, что спровоцировало такое изменение в отношениях – вроде поводов не давали. Нет, на самом деле поводов было более чем достаточно – орден называется Темным не из-за приверженности его членов к магии тьмы или смерти – просто философия организации основана на здоровом эгоизме и прагматизме. А эти два качества во времена, когда слова «честь», «доблесть», «добро» и другие еще не вышли из всеобщего употребления, ассоциировались со злом и тьмой. Да и если говорить, по правде, эгоизм и прагматизм порой переходили за рамки «здорового». Так что особой чистоплотностью в делах орден не отличался. Зато отличался тем, что умел хорошо за собой подчищать, так что бы следы этой нечистоплотности не лезли из всех щелей.

«Интересно, чем мы их спровоцировали, - продолжал размышлять маг, - что из последних дел вообще относилось к гномам. Ах да, тот обоз с оружием. Ну да, это, конечно, повод. Но там, вроде бы, все следы замели. Или не все? Впрочем, сейчас уже не суть важно. Важно то, что мы оказались, отрезаны от банковской системы гномов. Не страшно… но и очень неприятно. Нда… а еще ЭТОТ давит. Что он там написал в последнем письме? Просит поторопиться в поисках. Вот гад. Да ладно, разберемся…»

Последнее время гроссмейстер напоминал себе человека, пытающегося заткнуть все возникающие и возникающие дырки пальцами. И неизвестно, что быстрее кончится – дырки или пальцы.

На этот раз капитан повел десяток на разведку сам. Не то что бы он не доверял десятникам, нет, просто опыта в такой партизанской войне у них, как не крути, все же было маловато. Именно из-за недостатка опыта двумя днями раньше, третий десяток напоролся во время выхода на конный небольшой конный отряд. Что эти всадники делали на той Богами забытой тропе, узнать так и не удалось, но это и не так важно. Важно то, что его люди вынуждены были «совершить тактическое отступление» ввиду «подавляющего преимущества противника». Так бы, наверное, описали бы этот момент на Земле. Ну а попросту – бежали со всех ног. Благо кентавры, как их называл Серов, вызывая удивление непонятным словом, на своих двоих передвигались совсем не очень, а на лошади по лесу особо не поскачешь. Тем не менее, десяток все же потерял одного бойца погибшим и еще одного – раненным. Рана, правда, была так себе – глубокая царапина – и жизни она никоим образом не угрожала. В общем в третьем десятке теперь было действительно десять бойцов, а не одиннадцать как было раньше. В целом, за прошедший месяц «войны» отряд потерял трех человек. Потери могли быть и больше, но парней часто спасали быстрые ноги, хорошая подготовка, а то и просто удача. Ну да, как на войне без нее – куры заклюют.

«Война» на самом деле была еще та. Выросшие на кинофильмах о Великой Отечественной, наши современники представляют себе войну как что-то масштабное, затрагивающее каждого человека. Здесь же все было по-другому. Воевали между собой только баронские дружины. Ну и отряды наемников, куда же без них. Жизнь же крестьян менялась очень мало. Им зачастую было абсолютно плевать, какому барону принадлежит их деревня, и кому платить налоги – в соседних баронствах они чаще всего были примерно равными. Ну а о том, чтобы резать крестьян, грабя, поджигая дома и иным образом беспредельничать, не могло быть и речи. К этому вопросу в вольных баронствах, в отличие, например, от больших по площади государств, относились весьма серьезно. Логика рассуждений проста и понятна: сегодня порежут чьих-то крестьян, завтра моих, послезавтра вообще никого не останется. Война, как говорится, приходит и уходит, а кушать хочется всегда.

Война в этих местах чаще всего выглядит так: на большом поле встречаются два отряда всадников. Чаще всего по семьдесят-восемьдесят человек – баронская дружина – до пятидесяти всадников, отряды вассальных рыцарей – по семь-десять человек, иногда наемники, однако хороший наемник-всадник стоит очень дорого, так что нанимают их не очень часто и только тогда, когда припрет. Из этих семидесяти, пять человек – рыцари, остальные – просто конные бойцы. Их еще на Руси гриднями называли.

И вот эти два отряда разгоняются и, уперев копья в специальный выступ на седле, врезаются друг в друга. После этого отбросив копье, достают запасное оружие – меч, топор, булаву, иногда клевец - и давай метелить друг друга. Потом какой-то из двух отрядов сдувается и пытается сдернуть с поля боя. Если у победившей стороны остаются силы – она осаждает вражеский замок, если нет – могут быть два варианта. Первый – заключается мир на мягких условиях и все заканчивается тем, что какая-нибудь деревенька или даже поле, луг, роща меняют хозяина. Второй вариант – начинаются «затяжные» боевые действия. Пакостить друг другу пытаются, вот как это называется. В целом, до захвата чужих замков, дело доходит очень редко – соседние бароны всегда пристально следят друг за другом и чье-то резкое усиление совершенно никому не нужно.

Именно такой стиль войны позволил избежать отряду Серова хоть сколько-нибудь значительных потерь. Его наняли именно для того, чтобы он «пакостил по тылам»: нападал на небольшие отряды, перехватывал гонцов, уводил скот у крестьян. Ну и в случае чего штурмовал/защищал замки. Для этого пехота подходит все же лучше, чем конница. Местные стратеги отводили пехоте на поле боя сугубо второстепенную роль, верхом военного искусства считая таранный копейный удар рыцарского кулака. В строй же, во время генерального сражения их поставить даже не подумали. Впрочем, у барона был, нужно отметить, для этого повод. Капитан воочию видел, как столкнулась конная дружина барона Терса со своим противником. Даже пребывая на расстоянии метров двухсот, от места боя, Серов отчетливо слышал треск и лязг проминающихся под отточенной сталью доспехов. Звук, нужно сказать, ненамного приятнее визга работающей бор машинки.

«Нда, - тогда подумал он, - хрен мой отряд бы выдержал такой удал, расшвыряли бы как кегли в боулинге. Тут нужна правильная фаланга, ряда хотя бы три-четыре в глубину да копья трехметровые, тогда расклад будет диаметрально противоположным. Да где ж их взять. Вот если буду… когда буду делать себе армию, буду учить людей работать в правильном строю. Вот эти железнобокие удивятся, когда я их хваленая рыцарская конница намотается кишками на выставленные пики».

После выигранного по очкам сражения, у барона Терса осталось слишком мало конных войск, чтобы осадить вражеский замок. Самое смешное, что в этом эпическом сражении века, не погиб не один рыцарь в то время, как простых воинов накрошили по несколько десятков с каждой стороны. То есть рыцари, закованные в лучшую броню, вооруженные лучшим оружием и лучше обученные, на порядок превосходили «обычных» воинов.

И вот теперь отряд Серова, разбитый на десятки, кружил вокруг вражеского замка, перехватывая обозы с продуктами, иногда нападая на одиночных воинов и вестовых – впрочем, последние несколько дней таких было совсем мало – и потихоньку разведывая обстановку.

- Ну, и как все случилось? – Спросил капитан, когда десяток пробежав несколько километров и выйдя к тому месту, где за день до того его люди столкнулись с отрядом противника.