Весной 2012 года — как раз в то время, когда сербский ветеран и сотрудник National Democratic Institute Марко Ивкович был командирован в Киев — президент Совета по международным отношением (Council on Foreign Relations) Ричард Хаас согласился войти в команду республиканского кандидата Митта Ромни, которая пообещала ему пост госсекретаря.

А бывший глава CFR Лесли Гелб, напротив, расписался в верности Обаме, но при условии, что он: а) сделает госсекретарем Джона Керри, б) начнет сближение с Ираном и гарантирует его от нападения Израиля.

После этого одни американцы подстроили другим теракт в Ливии; уволился спецпредставитель в Афганистане, турецкий лоббист Марк Гроссман; рухнул проект «умеренной исламизации» стран Магриба по турецкому дизайну; в Турции прорвался накопленный загодя экологический (плюс курдский, плюс кемалистский, плюс гейский) праведный гнев. Что получилось? Получилось, что годы кропотливого приручения катарской семьи и ее духовных наставников, миллиарды, вложенные в Город образования в Дохе и в вовлечение ученых, клириков, политиков и их родственников — все это было спущено в унитаз.

Смешно, однако, не только это. Смешно то, что госсекретарь Керри ничегошеньки от этого не выиграл. Когда он прилетел в Каир, чтобы уговорить генерала аль-Сиси воздержаться от диктаторских методов (которые сильно расстраивают желавшего стать президентом Мохаммеда аль-Барадеи), генерал его проигнорировал и стал делать все по-своему. Потом к генералу аль-Сиси приехал Маккейн и был точно так же проигнорирован. Эль-Барадеи с тех пор отдыхает, и несмотря на его принадлежность к могущественной ICG (где Бжезинский, Сорос и прочие властители умов), он не выиграет выборы у генерала аль-Сиси, поскольку этот генерал уже успел стать каким-никаким, а отцом нации.

О генерале аль-Сиси рассказывают, что его дядя (брат матери) был партийным деятелем в Израиле. Как бы то ни было, он действительно устраивает Иерусалим, поскольку его приход к диктаторской власти поставил жирную точку на вышеназванном турецком альянсе с движением «Братьев-Мусульман» (ихванов). И в то же время он столь же объективно устраивает Москву, ибо не настроен — в отличие от Мурси и особенно от его духовного попечителя Юсуфа аль-Карадави — на свержение Башара Асада в Сирии.

Естественно, что когда аль-Сиси, отвернувшись от Вашингтона, предлагает Москве крупные оружейные контракты, а заодно и роль посредника с Саудовской Аравией, то это не просто греет чье-то самолюбие в Москве, но и манит шансами на восстановление влияния России на Ближнем Востоке. Совсем недавно казалось, что подобные альянсы заведомо несовместимы с российско-сирийским союзничеством и тем более с российско-иранским партнерством. Но в этом году в Тегеране случился более судьбоносный сдвиг, чем в Каире.

Сдвиг в Тегеране состоит не только в том, президент Руха-ни хулит своего предшественника, что до сих пор в постреволюционной иранской традиции было не принято. И не только в том, что у нового президента иная точка зрения на холокост, чем у Ахмадинеджада. Более важны два других обстоятельства. Одно из них на поверхности — это желание новой элиты открыть экономику, причем без разбора, holus bolus. Второе обстоятельство, напротив, не афишируемое, а скрываемое Тегераном столь же тщательно, сколь тщательно скрывает официальный Каир свои отношения с израильтянами — это вступление Ирана в конфиденциальный торг с Афганистану при участии американского Henry Stimson Center.

Нетрудно заметить, лишь взглянув на карту, что Иран — чрезвычайно удобная транзитная территория. И не только для собственной и туркменской нефти.

Нетрудно догадаться, что превращение Ирана в открытое общество по кальке ельцинской России создает множество элитных искушений. Директора госпредприятий могут стать влиятельными частными владельцами, а политики и интеллектуалы — вступить в престижные международные клубы. Но эти искушения касаются не только верхнего этажа элит. Владелец подпольного эротического киноклуба тоже не прочь стать уважаемым человеком, а о тяге иранской молодежи к глобальной эстетике Джаред Коэн написал три монографии.

Постепенное открытие Ирана — это именно то, на что надеялось и чего добивалось так называемое левое, голосующее за Демпартию, большинство иранской диаспоры в США. Как и Хасан Немази — спонсор Джона Байдена и Барака Обамы, сын наркотрейдера и шурин посла Великобритании в США. Как и глава консультативного совета Национального ираноамериканского совета Томас Пикеринг, соратник Немази и Гелба по фонду National Security Network, сопредседатель ICG и член совета директоров Henry Stimson Center. Как, само собой, топ-менеджеры IT-корпораций иранского происхождения Нушин Хашеми, Салар Камангар, Омар Курдестани, ставшие миллиардерами одновременно с Джеком Дорси и Марком Цукербергом.

Грустно, однако, не только это. И не только новые возможности манипуляции углеводородными ценами и трубопроводными приманками, которую открывает открытие Ирана. Грустно то, что его наиболее вероятные партнеры в Афганистане — хотя это не талибы, а их конкуренты — принадлежат к ветеранам вооруженной борьбы с нашей страной. Грустно, что даже если открывшемуся Ирану (судя по тому, как он сейчас открывается) удастся сохранить территориальное единство, самостоятельным полюсом силы он не станет — во всяком случае, если персидская идентичность будет принесена в жертву «открытому обществу».

На Валдайском форуме этого года была робко, но амбициозно озвучена стратагема о трех мировых полюсах — американском, китайском и российском. Года три назад она быть озвученной не могла, ибо тогда претендентов на полюсную субъектность была реально больше.

Например, правительство Турции уже считало свою страну системообразующим центром нового полюса миропорядка. То же самое думала о себе на другом континенте Бразилия. Но физические расстояния не столь существенны, когда в наличии имеется Facebook, зеленая идея и клиповое мышление готовых к употреблению бунтарей. Реджеп Тайип Эрдоган утверждал, что массовые беспорядки в Стамбуле и Рио устроила одна и та же сила. И в самом деле, есть такая организация, которая базируется в Латинской Америке, однако для одного из последних мероприятий избрала курдский город Диярбакыр в Турции. Она называется Всемирный социальный форум и рядится в антиглобализационные одежды. Вернее, рядилась, поскольку после ее действий в Бразилии не только у президента Русефф, но и у самых обычных футбольных болельщиков сложилось мнение, что ребята не против корпораций, а против наций. И ничего удивительного, коль скоро ее финансируют те же семейные фонды, что и CAP, и Occupy Wall Street.

Например, тот же Евросоюз. В пору французского председательства в ЕС казалось, что Николя Саркози станет не формальным, но реальным объединителем Европы и более того, мотором экспансии его влияния в Средиземноморье. Потом все эти иллюзии сдула арабская весна и последующий кризис еврозоны. При Олланде перед Францией снова открылись средиземноморские соблазны, но как только Париж влез в сирийскую авантюру семейства Тласс, захотевшего править на месте Асада лучше Асада, — так эти соблазны и превратились снова в иллюзии.

Где теперь реальная столица Европы — в Берлине? Но вице-канцлер новой правящей коалиции Зигмар Габриэль уже провозгласил главной внутриполитической задачей Германии организацию «по возможности безболезненного» перевода всей экономики с традиционной энергетики на ВИЭ. Империя биогаза — это нонсенс, поскольку не может быть империей то, что смердит. Может быть, Папа Римский когда-то озаботится этим обстоятельством, и мы увидим его беседующим с физиками из Areva, а не целующим ноги больным СПИД. Но в такое зрелище мне верится с трудом, а наших иерархов с нашими ядерными физиками я видел в одной компании, и именно поэтому считаю, что наша цивилизация не потеряла стержень.