Эхо стихло, пыль рассеялась. Пала очередная преграда на пути к горному замку. Кнехты Феодорлиха и воины Огадая довершали работу, начатую ищерским князем. Копошившиеся среди камней человеческие фигурки, будто муравьи, расчищали дорогу там, где только что нависала над головами скальная стена. Латиняне и степняки, сменяя друг друга, разбирали малые завалы и пробивали проходы в больших.

Готово… Люди расступились, пропуская Угрима. Тимофей прошел вслед за князем. Неподалеку в окружении телохранителей шагали германский император и татарский хан. Ехать верхом по ненадежным каменным осыпям было небезопасно, а потому передовой отряд поднимался к ассасинской крепости пешком. Навьюченных снаряжением и припасами лошадей вели в поводу.

Тимофей нес нетяжелую суму, в которой постукивали друг о друга два магических кристалла. Две Кощеевых руки в граненой оправе. Оттуда, из этой самой сумы, Угрим сейчас черпал силу. А колдовской силушки требовалось немало. Рубить камень, сдвигать неподъемные валуны и опрокидывать скалы — нелегкое дело даже для могущественного чародея.

Вот, опять… Губы Угрима шепчут заклинание. Лицо напряженно и сосредоточенно. Взмах рук. Ладони князя мелькают в воздухе, изгибаясь под разными углами. И стремительное движение княжеских дланей вновь крушит неодолимую, казалось бы, твердь.

Треск, грохот, брызги сколотого камня. Очередная скала грузно валится в сторону, открывая путь. Князь отступает, вбирает новую силу. А в пробитый проход уже устремляются люди. Этот участок дороги они расчистят за несколько минут без всякой магии.

Тимофей оглянулся. Позади — широкая тропа. И какая тропа! Тропища! Целый тракт, тянущийся от самого основания гор. Этот ровный подъем вполне годился для продвижения татарско-латинянского воинства. Оно и двигалось.

На пробитую в скалах дорогу вступали все новые и новые отряды. Людская река текла вверх по только что проложенному руслу. Из задних рядов уже подтягивали осадные щиты и лестницы. Длинные массивные лестницы, изготовленные под стенами Острожца, были укороченными и облегченными, но для штурма горной крепости они подходили вполне.

Последнее ущелье, над которым высилась цитадель, оказалось неестественно прямым, глубоким поначалу, но с резко поднимающимся вверх дном. Ущелье вело прямиком к крепостным воротам. Узкий проход перегораживали завалы, ощетинившиеся кольями рогаток. Но что значат груды камней и заостренные жерди для чародея, уже развалившего столько скал?!

Угрим поднялся на небольшую возвышенность у входа в ущелье и остановился.

— Что-то не так, княже? — насторожился Тимофей.

— Черная Кость, — хмуро отозвался князь-волхв. — Сила Кости закрывает крепость и струится по дну ущелья. От моей волшбы теперь будет мало проку.

— У вас тоже есть Кость, князь…

Тимофей оглянулся. Он и не заметил, как сзади подошел Феодорлих. Огадай тоже стоял рядом, внимательно прислушиваясь к разговору.

— У тебя целых две Кости, урус! — добавил хан, указав на суму Тимофея.

Угрим кивнул:

— Да, но обороняться всегда проще, чем нападать. Любая атака требует больших затрат сил, нежели защита. Магическая атака — не исключение. Здесь, — князь указал на ущелье, — человеческие руки расчистят дорогу быстрее, чем мое колдовство.

Феодорлих поморщился:

— А если старец Горы нанесет удар?

— Тогда мы узнаем, на что он способен и чего от него можно ждать, — невозмутимо ответил Угрим.

* * *

Первыми в ущелье вступили щитоносцы с осадными щитами-павезами. Следом двигались лучники Огадая и арбалетчики Феодорлиха. За ними нестройными рядами шли кнехты и степняки, которым надлежало разбирать завалы.

Было видно, как на стенах засуетились защитники. Меж крепостных зубцов замелькали белые плащи и накидки, наброшенные поверх легких доспехов. У бойниц становились лучники.

Тимофей из-за плеча князя наблюдал за вражеской твердыней. Вражеской?.. В голове заворошились мутные какие-то мысли. Совсем недавно они стояли вот так же, бок о бок, на стенах Острожца и отбивали штурм чужаков, вступивших на ищерские земли. Теперь вот штурмуют сами. Чужую крепость, на чужой земле. Как все меняется. И как быстро происходят перемены. А вот в лучшую ли сторону?

И в правильную ли?

— Я вижу, тебя что-то смущает, Тимофей, — негромко произнес Угрим.

Видеть он сейчас, конечно же, ничего не мог: Угрим даже не повернул головы. Но князь-волхв верно почувствовал его настроение. А может быть, не только настроение. Может быть, мысли — тоже. Это Угрим умел.

— Мой тебе совет: гони прочь любые сомнения, пока они тебя не сгубили. Ты обещал мне служить во всем, и обратной дороги у тебя нет.

— Да, княже, — склонил голову Тимофей.

Об обратной дороге он, в общем-то, и не помышлял. Обратной дороги ему не нужно. Наверное, не нужно.

Щитоносцы уже перебрались через один завал, миновали второй, вскарабкались на третий. Там, у рогаток на гребне, и остановились. Под прикрытием павез выстроились стрелки, готовые остановить вылазку. Щитоносцы и стрелки ждали. Воины за их спинами валили рогатки и растаскивали камни.

Вот разобран первый завал. А вот и второй — наполовину…

Работа шла споро, и щитоносцы двинулись дальше. Стрелки не отставали. В ущелье входили новые группки татар и латинянских кнехтов. Завалы таяли, будто снежные сугробы под мартовским солнцем.

Первая линия осаждающих приблизилась к крепости на расстояние выстрела. Лучники и арбалетчики дали залп.

Стрелы достигли стен уже на излете. Из-за бойниц ответили. Вражеские стрелы упали на камни у ног щитоносцев, слабо клюнули в павезы. Все-таки для настоящей перестрелки нужно было еще немного сократить дистанцию.

Разобран третий завал. Стена щитоносцев вновь сдвинулась с места.

На высокой башне за крепостной стеной появилась одинокая фигура. Длинные развевающиеся одежды, воздетые кверху руки. Большего издали не разглядеть. Но и так понятно: колдун! Вражий чародей это!

Фигура резко опустила руки.

Стены ущелья вздрогнули, словно стряхивая сон. И не только сон…

— Крысий потрох! — только и успел вымолвить Тимофей.

Ни одна из пущенных в крепость стрел не долетела до башни.

А с крутых склонов покатились многопудовые валуны. Одни глыбы увлекали за собой другие. Лавина множила сама себя…

— Княже! — Тимофей повернулся к Угриму.

Угрим уже вскинул руки. Выплюнув заклинание, с силой ткнул вверх и в стороны растопыренными пальцами…

Верхние склоны ущелья, с которых низвергался каменный поток, раздвинулись. Лавина, пойманная в падении и впечатанная в скальную породу, остановилась, зависла выступающим карнизом…

Большая часть лавины, но, увы, не вся. Некоторые глыбы все же проскочили между пальцев Угрима. Обрушились на щитоносцев и стрелков, на копошившихся у завалов воинов. Крупные валуны смяли передние линии и разметали тех, кто был позади. Камни помельче ударили, словно пращевые снаряды, взорвались под ногами осаждающих, будто татарские громовые шары. Осколки битого щебня засыпали уцелевших.