начать с «Китового уса», но потом увидели, как по улице сломя голову бегут обеспокоенные офицеры и, не раздумывая, поторопились за ними. — Хамс замолчал, подошел к другу, крепко сжал его плечо и, не желая напоминать о произошедших событиях, вернулся к изначальной теме: — Кроме того, я взял на себя ответственность и сделал два сиротских удостоверения. Проныра и Звезда смогут учиться за счет Департамента — сначала в школе, а после в академии. Принимать решение нужно было быстро, поэтому я сам придумал имена. Надеюсь, они им понравятся. Теперь девочку зовут Лея, а мальчишку — Ярон. Фамилия у детей твоя.

Аркан немного помолчал и в конце концов прибавил:

— Они без тебя не справятся, друг. Никто из нас не справится.

Детектив потёр глаза. Неожиданно обнял Аркана, хлопнул его по спине и быстро отстранился.

— Спасибо, — обронил Мерлуза. — За всё.

Прихрамывая, он двинулся в сторону выхода, но, задержавшись, обернулся через плечо:

— Через час встречаемся на причале по улице Белых Китов. Передай Марван, чтобы взяла те два шага, которые я подарил ей, — Хек потянул на себя дверь. — Задворщики побывали в разных уголках мира и многое знают о мутациях. Может быть, мы выясним нечто такое, что поможет спасти ей жизнь, — он печально улыбнулся. — К тому же тебе будет крайне полезно пообщаться с коренным народом провидцев.

Старая Мория положила локти на кромку борта и выдохнула в воздух клубы густого табачного дыма. Среди шума плещущих волн, пьяных ругательств команды и шипения газовых ламп она различила гулкое эхо приближающихся шагов. На слух провидица определила, что людей трое и что один из них хромает. Слепые глаза давно не отличали свет от тени, но это было не важно, потому что Мория видела самое главное — человеческие души. Одно сознание старуха узнала сразу: оно было густым, терпким и переливалось золотом. Подобное сочетание носил в себе только один человек — Хек Мерлузман. Провидица вспомнила, как этот наглец, будучи мальчишкой, пробрался на корабль и несколько дней успешно притворялся частью команды. Он прятался за бочками с солёными огурцами, ел вяленую рыбу и спал за мешками с горохом, подстелив старое, перепачканное маслом пальто. Конечно, в скором времени малец попался старухе на глаза: её было сложно обмануть, ведь Мория знала каждую душу, присутствующую на судне. Провидица усмехнулась и сделала глубокую затяжку. Приглядевшись к подошедшим повнимательнее, она свела седые брови к переносице. Душа Хека поблекла, а в середине образовалось зияющее отверстие. Сознание двух других людей вовсе имело странную структуру и цвет: оно было чёрным, вязким и даже с такого большого расстояния смердело проклятьем.

— А-ах, миамит ворди[1]! — растягивая гласные, выдохнула Мория и медленно помахала гостям рукой. — Снова ты нашёл, чем взволновать старую провидицу…

Женщина отошла от борта и уверенно зашагала по палубе, переступая через валявшиеся повсюду канаты и тюки с рыбой. Быстро приблизилась к голубой искрящейся душе и тронула человека, носившего её, за плечо. Звездочёт повернул голову и весело улыбнулся. Мория узрела, как его красивое сияние без промедления отозвалось и потянулось к ней.

— Твой любимый Светлячок прилетел. — Юноша в ту же секунду бросился к борту, но старуха предостерегающе схватила его за локоть: — Не спеши, с ним еще двое.

Звездочёт удивленно моргнул, и его сознание замедлилось. Ярко блеснув, оно выжидающе заколыхалось внутри.

— Пусть сначала пройдут испытание, а после спустишь лестницу, — провидица потрепала молодого человека по мягким кудрям и засмеялась: — Не волнуйся так, аразат[2], скоро встретитесь!

Хек с горечью посмотрел на заплаканную Марван: глаза её опухли, нос покраснел, волосы спутались, а окантовочное кольцо чешуи сильно разрослось и поползло в сторону виска. Мерлуза перехватил взгляд Аркана, и мужчины какое-то время смотрели друг на друга, без слов обмениваясь тяжелыми мыслями. Наконец Хек нарушил молчание. Его голос звучал тихо, монотонно, бесцветно:

— Шаг — это не простая монета, — он вытащил из кармана маленькую сверкающую вещицу и покрутил её в пальцах. — Задворщики верят, что она может показать истинную природу человеческой души.

Мерлуза положил странную безделушку на ладонь, после чего прижал руку к груди, недолго постоял так, а потом бросил монетку в море. Она тут же пошла ко дну и скрылась, пожираемая толщей воды. Коллеги вытянули шеи, провожая её взглядом.

— Если всплывет, значит ваш дух добр и чист. В таком случае дорога на корабль будет открыта, — голос охрип, и мужчина откашлялся, наблюдая, как светящийся кружок поднимается обратно на поверхность. Крошечный, блестящий, он удалялся по направлению к кораблю, качаясь в такт движению волн.

Марван повторила за Хеком нехитрые движения и, кинув шаг в море, посмотрела на Хамса: он отчего-то медлил.

— А если я не хочу ничего знать о качестве своей души? — инспектор со вздохом прислонил крошечную побрякушку к груди и замер.

— Лучше понимать, кто ты есть на самом деле, — проговорил Хек, глядя, как на тёмной глади воды танцует отражение серебристой луны. — Даже если ответ тебе не понравится.

Монетка, которую бросила Марван, не спеша всплыла на поверхность. Мгновение поколебалась и встала ребром, почти целиком опустившись под воду. Аркан взмахнул рукой, и его шаг, булькнув, сразу же утонул.

— Я знаю, кто я такой, — сказал инспектор, наблюдая за монеткой невесты. — И самое страшное — это нисколько меня не расстраивает.

Коллеги стояли молча в течение долгого времени, ожидая, когда на поверхности покажется маленький блестящий кружок, но его не было. Марван заупрямилась и обратилась к жениху, указывая пальцем на его пальто:

— Ты уверен, что бросил не простой мореон?

Хамс поджал губы, выудил из кармана горсть монет и показал Катран.

— Что за нелепая привычка носить деньги без кошелька? — она ловким движением вынула из пригоршни крошечную монетку, на аверсе которой был изображен открытый глаз без зрачка, и протянула её Аркану.

— А на первый взгляд умным кажешься, — вздохнул Хек.

Инспектор убрал мореоны обратно в карман. Покрутил странную вещицу в руках, прижал её к груди и без колебаний бросил в тёмную воду. Монетка скрылась из вида, медленно уходя в глубину. Хамс застыл, когда увидел, как шаг устремляется обратно на поверхность. Он не поверил своим глазам и присел на корточки, желая рассмотреть его поближе. Повторяя движения монеты Марван, кружок встал ребром и почти целиком опустился под воду.

— Они деревянные, что ли? — спросил Аркан, обращаясь к Хеку, и встал.

— Всего лишь волшебные, — Мерлуза взмахнул рукой, подавая знак, и с корабля сбросили громоздкий штормтрап.

— Дамы вперёд, — детектив пропустил женщину, указывая на веревочную лестницу.

Марван поставила ногу на массивную деревянную ступеньку, зацепилась руками за канат и, пытаясь не смотреть на землю, стала взбираться наверх. Как только она скрылась из вида, переступив через кромку борта, следом поднялся Хамс и только потом Мерлуза.

Звездочёт увидел знакомый силуэт и тут же ринулся к Хеку. Обнял его, чуть не свалив с ног, и радостно выкрикнул:

— Светлячок!

Мерлуза переступил с ноги на ногу и тепло улыбнулся:

— Ну-ну, приятель! Что хорошего, если я упаду с такой высоты?

Звездочёт отстранился и, почуяв неприятный запах, исходивший от незнакомцев, закрыл нос ладонью.

— Фу! — он посмотрел на людей, которые прибыли вместе с товарищем. — Что за вонь⁈

Марван и Аркан переглянулись, принюхались и пожали плечами. В воздухе витал аромат жареной рыбы, костра, табака и свежего воздуха. Внезапно из-за деревянных кадок, которые стояли неподалеку, вышла полная старуха. Её внешность была необычной: маленький рост, седые волосы, забранные в высокий густой пучок, пара невидящих глаз, целиком застланных белесой пленкой, и выдающийся нос с горбинкой. Тонкое вязаное платье с длинными широкими рукавами колыхалось на ветру, а во рту торчала курительная трубка. Мерлуза быстро подошел к ней и, наклонившись, крепко сжал провидицу в объятиях, уткнувшись ей в плечо. К детективу тут же подбежала светловолосая девочка. Малышка прильнула к его ноге, подняла на Хека слепые белые глаза и поинтересовалась:

— Братец, а что с твоей душой? В ней такая большая прореха — за год не залатать.

— Умбрина! — Мория нахмурилась и цокнула языком. — Разве можно так говорить⁈

Мерлуза отмахнулся, присел возле девчушки и, застегнув верхние пуговицы её поношенной кофточки, ответил:

— Она такая, потому что болит, милая.

— Тебе грустно? — Умбрина прижала к груди мужчины тёплую ладошку. — Хочешь, я принесу твоей