— По всей видимости, сейчас у него есть более важные дела.

Хека разбила внезапная судорога. Детектив дёрнулся и смёл со стола тарелку. Звездочёт, не мешкая, подобрал с пола расколовшиеся половинки и положил их на деревянную бочку, стоящую рядом.

— Умер дорогой твоей душе человек, — провидица отложила трубку, встала со своего места и, хватаясь за спинки стульев, подошла к Мерлузе. Приложила к его груди ладонь и произнесла:

— Все мы однажды вернемся домой, им балес[4]. Там мы узнаем друг друга, договоримся о встрече и, воплотившись на земле, встретимся вновь.

Марван сдавленно всхлипнула. Мория медленно пошла на звук и остановилась, встав у женщины за спиной. Та сразу же развернулась и осторожно встала, повинуясь странному внутреннему порыву. Провидица протянула руки и ощупала её лицо: маленький подбородок, высокие скулы, аккуратный нос. Добравшись до окантовочного кольца чешуи, она остановилась и отдёрнула пальцы.

— На островах Северной империи родился необычный ребенок. Его кожа была сплошь покрыта маленькими бесцветными чешуйками. — Старуха осторожно коснулась щеки женщины и неуклюже вытерла горячую дорожку слёз. — Он был слаб, тяжело дышал и прожил всего несколько дней.

Мория вытянула руку, и кудрявый юноша подхватил провидицу за локоть. Он проводил её на место, подал курительную трубку. Чиркнув спичкой, подпалил погасший табак. Старуха сделала две небольших затяжки и нарушила гнетущую тишину.

— Мы вырождаемся, — сокрушительно подытожила она. — Исчезаем. Возвращаемся туда, откуда пришли: в море.

Мерлуза поджал губы, и его лицо приобрело пунцовый оттенок.

— Тебе не стоит понапрасну злиться, — искренне посоветовала провидица, замечая, как увеличивается прореха в душе Хека. — Мир меняется, и вы должны знать, что происходит. Только не ведающий о топях уверенно шагает по болоту.

Инспектор взглянул на невесту, и его сердце горестно упало:

— Мория, скажите, можно ли как-то замедлить мутацию? Остановить смерть?

Старуха долго молчала, и Хамс уже хотел повторить вопрос, думая, что она не расслышала его.

— Скажи, мальчик мой, — внезапно подала голос провидица, глядя на пульсирующее от боли сознание Аркана, — у твоей подруги густые чёрные волосы, а сама она красива, чиста и изящна, будто утренний прибой?

— Это правда, — без промедления подтвердил инспектор.

Лицо старухи скрылось в клубах табачного дыма. Сквозь его густые, непроницаемые завитки послышался сиплый голос:

— Думаю, что смогу подсобить вам.

[1]Я расскажу тебе, сынок.

[2]Друг мой.

[3]Что-то грядет.

[4]Мальчик мой.

Глава 30

Древнее таинство

Мория встречала многих людей: добрых, злопамятных, трусливых, заносчивых, храбрых и честных. Она видела, как они страдают, сердятся, любят. Наблюдать за тем, как ведут себя сознания влюблённых, было интереснее всего. Каждая душа уникальна и проявляет чувства по-своему. Одна радостно мечется, рассыпая искры, другая же, смущенно зардевшись, затихает и алым облаком опускается вниз. Все люди разные. Так же, как не бывает двух одинаковых носов, глаз, пальцев и губ, не существует схожих сознаний. Старухе лишь однажды доводилось встречать родственные души. Они были похожи, но всё же имели существенные различия: одна была словно дождевое облако, а вторая походила на густой сизый туман.

Но сознания Марван Катран и Аркана Хамса были одинаковыми: тёмные, страдающие, не знающие покоя. Даже несмотря на проклятие, они всё равно вырвались с бескрайних просторов волнующегося моря и каким-то образом нашлись, чтобы вновь воплотиться вместе. Как только провидица смогла рассмотреть буйные материи поближе, она поняла: души влюблённых знакомы не одну сотню лет. Они сопереживали, поддерживали и рьяно рвались навстречу друг другу. Так дитя тянет руки к матери, так волна лижет песчаный берег, так скучает луна по погасшему солнцу.

— Аразат,[1] выйди посмотри, не настал ли час историй? — повелительно обратилась Мория к Звездочету. — Пусть Умбрина подготовится и расскажет гостям свою любимую.

Юноша удручённо вздохнул, его брови изогнулись, а на лице отразилось притворное страдание.

— О-о, — протянул он. — Опять?

— Делай, что велено, — приняв строгий вид, скомандовала старуха.

Молодой человек послушно встал и вышел на палубу. Дверь за ним тихо закрылась, и в комнате вновь воцарилось молчание. Хек понял, что старуха хочет поведать о чём-то важном, и напрягся. Аркан посмотрел на невесту, и она, поймав на себе его взгляд, смущенно улыбнулась. Хамс медленно моргнул в ответ.

— Ваши души прокляты, — слова прозвучали словно гром среди ясного неба, и по спине Марван поползла дрожь. Пощекотала лопатки и табуном помчалась к затылку, отчего волосы на голове медленно зашевелились. Мория поочередно указала узловатым пальцем на оскверненные сознания влюблённых и сообщила жуткие подробности: — Вы никогда не видите хороших снов и не знаете покоя.

Аркан почувствовал, как встают дыбом волоски на его руках, и грубо провёл по рукаву ладонью, смахивая мелкие крупинки ужаса.

Догадка, уютно устроившиеся на плече старухи, разлепила серые веки, почувствовав на себе пристальный взгляд. Отряхнулась от сна, расправила свои крылья, взмахнула ими несколько раз, поднялась в воздух и, покружив над головой Мерлузы, опустилась ему на плечо. Детектив попытался прогнать догадку, но та крепко вцепилась в пальто острыми когтями и осталась сидеть на месте.

— Лишь одному под силу сотворить такое. — Мория сделала затяжку, но огонь в трубке потух и она отложила её в сторону. — Тому, кому подвластны души всех смертных, и имя ему…

— Морской бог, — горько закончил детектив.

Догадка раскрыла клюв, прижалась тёплым тельцем к небритой щеке Хека и что-то зашептала ему на ухо. Мужчина тут же переменился в лице и ошарашенно посмотрел на коллег, а после перевёл взгляд на Морию.

— Нет, — скорбно, с придыханием выговорил Мерлуза. — Не может быть…

— В чём дело? — стараясь сохранять спокойствие, поинтересовался инспектор. И бросил тяжёлый взгляд на провидицу, которая утвердительно качала головой.

— Морской бог пришел за той, которую по праву считает своей, — голос старухи стал предельно серьёзным, и от этого акцент зазвучал более выразительно. Она указала на душу Марван: — За той, которую желает больше всего на свете.

Женщина оглянулась, не понимая, о ком идёт речь. Хамс вопросительно посмотрел на Хека, но тот не повернул к нему головы.

— Теперь ясно, почему море свирепствует, а души вынуждены тесниться в волнах: хозяин покинул свою уютную обитель и вышел на сушу. Он не уймётся, пока не получит тебя, Марван Катран, — закончила старуха.

— Да что, чёрт возьми, вы… — Аркан не договорил, потому что его перебил Мерлуза. Голос коллеги понизился до баритона и задрожал.

— Морской бог убил Риту. И Чавыча. — Хек почувствовал, как внутри вскипает злоба. Она проникла внутрь и, казалось, заполонила душу целиком. В голове зазвучали отвратительные, гадкие слова. Их прошипел кто-то чужой, незнакомый, свирепый, жестокий. «Если бы старший детектив утонула в заводи, Морской бог уполз бы обратно в свое дрянное болото и Рита осталась бы жива».

— Остановись! — крикнула Мория, вскакивая из-за стола. — Мтаци ко хоку масин![2]

Мерлуза резко встал и хрипло закричал в ответ:

— Инчпес варвем айс цави хет[3]⁈ — Он почти рычал. — Инчпес апрем хима[4]?

Видя, что инспектор поднимается со своего места, детектив порывисто выдохнул и, махнув перевязанной рукой, гаркнул:

— Расскажи им!

— Сядь и успокойся, — властно потребовала Мория. Старуха перевела дыхание и, опираясь руками о стол, не спеша уселась обратно. — Гнев не лечит раны, только делает их больше.

По горлу расползся нестерпимый зуд, и Марван зашлась в приступе кашля. Женщина отпила из стакана жмых, промочила саднящее горло и потёрла шею. Кожа была горячей, влажной и безумно чесалась. На лбу выступило несколько капель пота. Хек и Аркан недолго смотрели друг на друга. Во взглядах сквозила безмерная боль и неприкрытое отчаяние. Мерлуза покачал головой, упрекая себя за позорные мысли, и в конце концов оба мужчины сели на свои места. Провидица выждала, когда души присутствующих успокоятся, и начала рассказ:

— Это было так давно, что большинство нынешних провидцев даже не ведают об этом. История собирала косу из событий и лентой вплетала в волосы истину. — Мория подала Хеку знак, чтобы тот налил в её стакан виноградного жмыха. — Легенды смешались с религией, и вера преобразилась