Машинально она поднялась на ноги и открыла полку над раковиной. В бутылке виднелось на три пальца джина. Она перелила содержимое в стакан и села. Слезы брызнули у нее из глаз, когда она подумала о последних годах своей семейной жизни.

Чем больше Фиона боялась мужа, тем чаще прикладывалась к бутылке по вечерам, когда Джефф был в пабе. Может, ее к тому подталкивали одиночество и страх? «Сами догадайтесь», — подумала она, молча поднимая стакан.

Со временем Фиона стала выпивать все больше и все чаще, и с каждым разом становилось все труднее находить деньги на очередную бутылку. Она договорилась с Мелвином, чтобы получать часть зарплаты наличными, и прятала запасы под раковиной, в большой кастрюле, в которую Джефф никогда не заглядывал. Оставалось лишь незаметно выносить пустые бутылки — выбрасывать их в урны рядом с магазинами или просто оставлять у обочины, если на улице никого не было.

Фиона посмотрела на стакан и преисполнилась жалостью к себе. Господи, никто так сейчас не нуждается в глотке спиртного, как она. И это вовсе не значит, что у нее проблемы с алкоголем!..

Снова Рик оказался на месте раньше его, и Джон почувствовал легкий укол самолюбия.

— Встаешь с первым воробьиным чириканьем?

— Откуда такое выражение?

Джон на минуту задумался.

— От деда слышал. Наверное, ирландское.

— Да, ты ведь говорил, что твоя семья из Голуэя.

— Из рыбацкой деревушки Раундстоун. Был когда-нибудь на западном побережье Ирландии?

Рик покачал головой.

— Съезди, не пожалеешь. Если повезет с погодой, увидишь самое красивое место на свете.

— А у тебя в семье все служили в полиции?

Джон рассмеялся:

— Нет, я первый. Мой прапрадед и два его брата приехали сюда работать землекопами на прокладке Манчестерского канала. Мой дед вначале тоже этим занимался, но потом стал другим зарабатывать.

— И чем же?

Джон приложил все усилия, чтобы в его голосе не было слышно гордости.

— Он был чемпионом по кулачному бою. На призовые деньги он вытащил семью из трущоб Маленькой Ирландии.

Рик хмыкнул:

— Да, это кое-что объясняет.

Джон почувствовал, что заливается краской. Рик явно намекал на вчерашнюю стычку.

— Кулачные бои тогда были жутко популярны. Дед стал настоящей знаменитостью… Впрочем, ладно. Что тут у тебя?

— Кассета из «Новотеля». Администратор оставила, спасибо ей.

— Ты уже посмотрел?

— Когда бы? — Рик встал. — Ну, посмотрим?

Они прошли в соседнюю комнату, где стоял видеомагнитофон. Джон сразу же открыл окно, а потом взял пепельницу, полную окурков, и убрал ее на подоконник. Рик вставил кассету, включил телевизор и взял пульт. На кассете оказались отдельные кадры, снятые с интервалом две секунды. В результате получилось несвязное дергающееся изображение, при виде которого хотелось лезть на стену.

— О Господи, сбегать, что ли, за парацетамолом? — вздохнул Джон.

— По данным отеля, Дин заселился в два часа семнадцать минут пополудни, — заметил Рик, ставя запись на медленную перемотку, отчего изображение стало еще более дискретным. После десяти минут жужжания механизма он снова нажал на «воспроизведение». — Вот он, еще пока с усами.

Они увидели, как Гордон Дин подошел к стойке регистратора, а затем скрылся в лифте, неся в руке большую сумку и чехол для костюма.

Джон сверился с блокнотом.

— Все сходится: он был последним клиентом в парикмахерской в «Аффлекс-палас» примерно в шесть, а в семь ужинал в «Донне Антонио».

Рик снова переключил на медленную перемотку и остановил в 6.15. Через несколько минут Гордон Дин появился на картинке. Он шел к лифту. Волосы были коротко подстрижены, усы исчезли.

— «Я не та, что прежде», — вполголоса пропел Рик.

Через тридцать пять минут он снова вышел, на сей раз в черной рубашке.

— Пока все без неожиданностей. — Джон заглянул в свои записи. — Следующие несколько часов он будет ходить по увеселительным заведениям. Мы знаем, что он заплатил по карте на заправочной станции в Ардвик-Грин в три ноль восемь утра. На Миллер-стрит выбрал кредит до конца. Потом заплатил за парковку на станции Пиккадилли в семь ноль пять. И тут есть еще одна странность.

— Какая? — Рик нажал на паузу.

— Если он ехал от «Новотеля» до станции Пиккадилли, то этот банкомат ему совсем не по дороге. Почему бы не воспользоваться банкоматами на Портленд-стрит или на самой Пиккадилли?

Рик, похоже, не понимал.

— Пойдем, я тебе покажу.

Они прошли в большую комнату, где на стене висела карта Манчестера.

— Вот она — Миллер-стрит. Какой смысл делать крюк?

— Да, теперь я понял.

Джон поднял палец.

— Единственная возможная причина избегать банкоматов в центре — стремление остаться неузнанным. — Он описал пальцем круг над головой. — Манчестер имеет самую развитую сеть камер видеонаблюдения во всей стране. Почти у каждого банкомата есть камера. Но я уверен, что банкомат на Миллер-стрит — исключение.

— С чего вдруг он стал так осторожен?

— Понятия не имею.

Рик покрутил в руках пульт видеомагнитофона.

— Предлагаю следующую версию: он отвозит ее куда-нибудь на съемную квартиру, душит и снимает кожу, затем выбрасывает тело на пустыре в Бельвью. Что-то его спугнуло; он в панике снимает деньги из банкомата и бежит из города.

— А если по-другому: он покупает презервативы на заправке, они едут в «Новотель» и приступают к делу. Час спустя он так потрясен ее способностями, что решает: «Да пошло все к черту, я возьму кредит, сяду в поезд и уеду с ней куда-нибудь подальше. Куда-нибудь в глушь, где нет банкоматов».

Рик покачал головой, взвешивая аргументацию.

— Это не объясняет его внезапную скрытность. Я бы сказал, что семь против одного за то, что моя теория верна.

— Ерунда, — ответил Джон. — Десять фунтов мои.

Рик рассмеялся:

— Ладно, нам нужно только найти в записях «Новотеля» тот момент, когда он зашел в номер. В промежутке между тем, как он отъехал с заправки и получил деньги в банкомате на Миллер-стрит.

— Да это почти четыре часа! — заметил Джон, выходя из комнаты. — Пойду схожу за кофе и парацетамолом!

Они добрались до 6.04 утра, когда раздался щелчок и кассета остановилась. Еще мгновение напарники смотрели в пустой экран, прежде чем уставиться друг на друга.

— Черт! — воскликнули оба в один голос.