Артековские дети были талантливы, особенно эстонская группа, молдавская, украинская. Не отставали и местные. Был прекрасный танцевальный коллектив: Нина Красильникова, Рита Фомичева, Идея Самсонова, рижанка Велта и другие, фамилии не всех помню. Даже не очень образованный шестиклассник, колхозный тракторист Иван Маслов, читал в концертах рассказ Чехова “Злоумышленник”. Гая Аверченко пела “Жаворонка” Глинки и дуэтом с массовиком Зоей Карпенко – “Прощай, любимый город”. Лучшей маминой подругой по “Артеку” стала хорошенькая Люсенька Берлянт, дружбу с которой мама пронесла через десятилетия.

В местном клубе как-то шел концерт. На переднем ряду сидели режиссер Камерного театра Александр Таиров, его жена Алиса Коонен, певец Погодин, писатель Константин Паустовский и солидный красивый пожилой дядя, говорили – друг Шаляпина.

Мама и школьный учитель немецкого языка, который немного прихрамывал, играли сценку по Чехову. После концерта Таиров и Коонен подошли к маме познакомиться. Вот тогда они ей сказали, что она девочка талантливая и вскоре при МХАТе открывается Школа-студия, куда будут набирать учеников. И ей советуют приехать и поступить.

После снятия осады Москвы мама вернулась в столицу и, желая служить Родине верой и правдой, решила стать авиатором и поступила в МАИ, Московский авиационный институт. Модно тогда это было! Но сердце ее, увы, не лежало к этому. Ее влек театр – неутолимая жажда большого искусства.

Как раз в военное время, в 1943 году, один из основателей Художественного театра Владимир Иванович Немирович-Данченко задумал создать в тихом переулке между улицами Горького и Пушкинской Школу-студию при Художественном театре. Идея эта была не нова: еще в начале века МХТ создавал актерские студии, откуда вышли и Михаил Чехов, и Ольга Бакланова, и Григорий Хмара.

Художественный театр тогда остро нуждался в молодняке, и вот почему в историческом здании в проезде Художественного театра (ныне снова Камергерском переулке, как при Станиславском и Чехове) открылась Школа-студия МХАТ. Первым ректором ее был В.Г. Сахновский, которого сменил соратник К.С. Станиславского Вениамин Захарович Радомысленский.

Учеба в Школе-студии стала для мамы манной небесной. Общение с замечательными актерами старой школы – Качаловым, Литовцевой, Тархановым и Москвиным – дало тому первому выпуску 1947 года особую закваску, которую теперь уже не повторить, потому что словами объяснить ее невозможно. Материальную культуру маме преподавал бывший директор Эрмитажа Сергей Тройницкий, один из основателей журнала “Старые годы”. В сталинскую эпоху он был репрессирован и выслан в Уфу, а потом работал научным сотрудником музея в Кускове и преподавал в Школе-студии МХАТ. В то время считалось, что актеру необходимо знать, когда появился фарфор и фаянс, что такое эмаль, а что такое слоновая кость, в каком веке начали ездить в каретах, а в каком научились курить табак…

Манерам первых студийцев обучала Елизавета Григорьевна Никулина, урожденная княжна Волконская. Она учила их сидеть, есть, здороваться, целовать руку, делать реверанс, носить фраки, цилиндры, шляпы и длинные юбки. Сегодня все это забыто. И дело не в том, что сегодня не делают книксен и не целуют дамам руки. Посмотрите на английский двор: разве там утратили манеры? Нет. Но княжна Волконская знала манеры и этикет конца XIX – начала XX века, которые казались архаичными и старомодными, но были единственно правильными для театральных постановок. Вот эти навыки безвозвратно утеряны. Я помню, как актриса Софья Станиславовна Пилявская, которая тоже занималась у Никулиной, рассказывала, как та учила ее ходить в платье с турнюром. Ни в коем случае нельзя было сесть на ягодицы – только на одно бедро и исключительно на краешек стула, а усаживаться на всю поверхность считалось неприличным. Софья Станиславовна, полька по происхождению, отличалась элегантностью и удивительной манерой одеваться. В ее гардеробе жили вещи только трех цветов: черного, белого и серого, – и никакие другие никогда не примешивались. Больше всего она любила шелк в мелкий цветочный рисунок, носила каре-фуляры на шее и на голове, завязывая их наподобие тюрбана. Скорее, по моде начала 1960-х годов. В молодости, в 1930-е годы, платья ей шила Надежда Ламанова, о чем Софья Станиславовна не раз рассказывала. В Школе-студии она была дружна с моей мамой. Существует документальный фильм начала 1960-х годов о приеме абитуриентов в Школу-студию МХАТ, который ведет Пилявская. За столом рядом с ней сидит моя мама и вместе они ведут разговор о тех требованиях, которые Школа-студия выставляла в момент приема новым студентов.

Больше всего студийцы боялись попасть с княжной Волконской за один стол. В ее присутствии они цепенели и не могли притронуться к приборам. Но вот однажды княжна пригласила девочек с курса к себе в гости, поставила перед ними банки с консервами, вручила каждой по вилке и сказала:

– Девочки, я посуду мыть не люблю. Давайте есть прямо из банок!

Французский язык маме преподавала репатриантка из Франции по имени Анна Марковна. Прожив много лет в эмиграции, она вернулась на родину и была принята в Школу-студию МХАТ. Мама вспоминала, как ее однокурсник Михаил Пуговкин на одном из уроков французского языка поднял руку и спросил:

– Анна Марковна, а как по-французски будет слово “выйти”?

Та ответила:

– Sortie, месье Пуговкин.

– Именно! Именно в сортир! – обрадовался будущий народный артист, услышав знакомое слово.

Еще одним маминым однокурсником, ставшим впоследствии народным артистом, был Владимир Трошин. Он особенно прославился своим нежным баритоном и песней “Подмосковные вечера”.

Здесь, в стенах своей альма-матер, мама познакомилась с будущим первым мужем, однокурсником Виктором Карловичем Монюковым (настоящая фамилия – Франке). В будущем он станет не только режиссером, но и замечательным педагогом Школы-студии МХАТ, создателем московского Нового драматического театра, взрастившего целую плеяду знаменитых московских артистов. В доме, где родился Виктор Карлович, позже разместится театр “Табакерка” под руководством Олега Табакова.

По окончании студии диплом маме, как и всем другим девушкам, подписала сама Ольга Леонардовна Книппер-Чехова. Но распределение мама получила не во МХАТ, как многие ее соученики, а в Центральный детский театр.

Мамины роли первых лет были под стать ее красоте и возрасту. Первым спектаклем стал “Город мастеров”: в красном платье и флорентийской шапочке в стиле кватроченто она запечатлена на акварельном портрете кисти актера ЦДТ Павла Григорьевича Павлова, хранящемся в нашей коллекции. Мама на этом портрете вышивает крестиком – страсть к вышиванию она сохраняла, пока глаза ее были молодыми. Потом мама играла Николь в “Мещанине во дворянстве”, Софью в “Горе от ума”, Мэри в “Снежке”, Галю в “Где-то в Сибири”. Известными ее ролями стали китайская девушка Сяо Лань в “Волшебном цветке” (в паре с Олегом Анофриевым в роли Ма Ланьхуа), индийская царевна Сита в постановке по эпосу “Рамаяна” (в паре с Геннадием Печниковым в роли принца Рама), Царь-Девица в “Коньке-горбунке” (в паре с Олегом Ефремовым в роли Ивана). Мама играла положительных героинь и красавиц, но в жизни и за кулисами была скромна и неамбициозна.