Адам не мог понять, что произошло, страх впился в него ледяными пулями. Всё, что он успел увидеть — Астра, которую схватило нечто похожее чёрное щупальце и в мгновение ока утянуло в туман негатива, заглушая её крик. Дым немного покачался и вновь слился, закрывая от глаз Алеана всё.

Парню показалось, что вместо крови в нём теперь тёк лишь страх. Самый сильный страх, главенствующий среди всех личных ужасов Адама — страх одиночества. Захотелось упасть на землю, сжаться до размеров песчинки, чтобы порой проникающий ветер подхватил и унёс к родному дому, к любимым людям. Но любимые люди уже давно покинули родной дом.

Адам сел на холодные камни и заставил себя успокоить дыхание. Паника не поможет, если он хочет выбраться и спасти свою новую семью, страх придётся побороть.

Спокойно, дыши, потихоньку. В уме вдруг замелькали воспоминания. Пару лет назад, когда Алеана охватывала паника, Скай всегда успокаивал его.

«Знаешь, мой брат однажды придумал игру, благодаря которой я всегда унимался. Представь, что у тебя в руках сидит бабочка, с испачканными в негативе крыльями. Эта бабочка — твоя душа. И чтобы она взлетела, тебе нужно осторожно сдуть негатив с крыльев, понимаешь?».

Да, теперь понял. Адам поднял голову, закрыл глаза, глубоко вдохнул и секунду спустя медленно выдохнул. Раз за разом, очищая крылья хрупкой раненой бабочки. Она встрепенулась, пытаясь избавиться от чёрной пелены, с каждым выдохом она сияла ярче.

Вдох-выдох. Вдох-выдох.

Адам приказал себе действовать, осторожно, маленькими шажками. Медленно поднялся, нащупал фонарик у себя на поясе, включил. Затем обернулся на стену из негативного дыма. Он жадно съедал луч света. Астра сейчас там, поглощаемая едким туманом. Судя по нему, концентрация негатива здесь приравнивается к четвёртой стадии. А может даже и к пятой… Но если сейчас ничего не предпринять, вдруг окажется совсем поздно?

Парень сглотнул, пытаясь хоть как-то смягчить пересохшее горло, прижал к лицу рукав и сделал шаг вперёд.

«Всё будет хорошо» — уверял себя Адам. — «Думай о чём-нибудь позитивном. Медленно, иди медленно, негатив сильнее реагирует на быстрые движения. Дыши через ткань. Если станет плохо, пригибайся, концентрация негатива внизу меньше. Давай, осторожно».

Перед тем, как дым поглотил его, неподалёку блеснул красный огонёк, а затем скрылся, взмахнув пушистым белым хвостом.

И без того почти неслышный стук медленных шагов заглушался туманом. Было ощущение, что парень находился в вакуумном пространстве. Словно это место отделилось от остального мира, и здесь нет ничего, кроме чёрного дыма. Адам дрожал, уже промок до нитки от холодного пота. Сердце колотилось в агонии, не только от дикого страха, но и от боли воспоминаний.

«Ещё не чувствую, ещё могу… идти…».

Конечно он себя обманывал. Просто не хотел признавать, что негатив уже воздействует морально. А скоро начнёт и физически.

«Думай о… думай о…» — мысли затухали, не успевая закончиться. — «О счастливом… Позитив… нужен…».

Счастливое… Думать о пропавшей возлюбленной было больно. Нужно что-то не тяготящее душу, беззаботное. Детство. В детстве почти всё счастливое связано с лучшем другом. Адам ухватился за случайное воспоминание, как Скай учил его кататься на скейтборде. И без того было крайне забавно от падений, нелепых поз, когда Алеан пытался сохранить равновесие, и шуточек Хейли. Но когда парни не справились с управлением и оба угодили в фонтан, они минут десять не могли выбраться из воды от смеха.

Или, например, когда они стащили чей-то мотоцикл. Скай был ярым любителем байков, а потому без спроса взять у кого-нибудь «железного коня» для него было нетрудно. Парни катались до темноты, а затем вернули байк обратно. Оказалось, что это был мотоцикл главаря группы байкеров, и в тот раз ребята кое-как выбрались невредимыми. Зато было весело.

А ещё, когда одноклассники разбили любимую гитару Адама, он часа два лил слёзы под утешения Ская. А потом Хейли откуда-то слямзил струны и материал, способный залатать любую поломку, хоть в дереве, хоть в камне, стоящий баснословные деньги. И вот гитара стоит в шкафу Алеана, играет не хуже прежнего.

Или когда они собирались у Адама, часами играя в приставку. Чуть ли не каждый комментарий Ская вызывал у Алеана взрыв смеха.

Вместо того, чтобы улыбнуться от приятной ностальгии, Адам вдруг упал на колени. Обжигающие слёзы против воли стали срываться с щёк и разбиваться о пол.

Как же он скучает. По тем временам, по тем счастливым моментам. По лучшему другу. Что так резко разделило жизнь на «до» и «после»? Почему это нечто забрало то, чем Адам так дорожил?

Голова закружилась. Пятно на шее вдруг отдалось режущей болью, постепенно расползающейся по телу. И вновь страх занял главенствующее место.

Что он делает? Лить слёзы бесполезно, а если не поторопиться, он отправится вслед за семьёй.

Через силу парень поднялся и продолжил идти. Фонарь не помогал, Адам не видел ничего дальше своей руки. Он чувствовал, как с каждой секундой туман проникает всё глубже под кожу. Дышать сквозь рукав было невыносимо, сначала получалось делать небольшие вдохи, теперь же воздуха катастрофически не хватало. Перед глазами всё расплывалось, тело изнывало. Боль походила на неспешное отпиливание частей тела, но даже это было не сравнить с душевными муками.

Затем постепенно они стали притупляться, боль медленно отступала. Адам вдруг впал в странное состояние, когда все чувства запрятались на самое дно.

Где он? Что происходит? Нужно пригнуться и идти дальше. А… куда идти? И зачем?

— Опять в облаках витаешь?

Адам вздрогнул и очнулся. Странно, почему ветер показался особенно приятным, факт, что сейчас Алеану всего четырнадцать, вызвал улыбку, а голос лучшего друга чуть не заставил заплакать от счастья?

— Прости, ты что-то сказал?

Скай одарил Адама недоверчивым взглядом.

— Я спросил, когда ты последний раз ел.

Адам лишь вновь виновато отвёл взгляд на горы. Сегодня мостовая была необычайно прекрасна. Она находилась на самом краю южной части Найдея и отсюда было очень удобно любоваться Долиной Синих гор. Особенно магическая красота овладевала этими горами весной.

— Выдрёныш, не игнорируй.

Алеан неслышно вздохнул.

— Пару дней назад.

— Придурок, — только и вымолвил Скай, тут же закопошившись в своём рюкзаке. — Ты хоть когда-нибудь перестанешь издеваться над собой?

— Прости, я правда пытался! Кусок в горло не лезет.

Хулиганы никогда не забывали отобрать порцию Адама. А из-за постоянных стремлений скрыть слёзы от родителей, мальчик часто не спускался к ужину. И вскоре это вошло в привычку — почти ничего не есть весь день. А потом и