адвокат силился все время унять этот тик, прикладывая к лицу влажный носовой платок. Выпроводив Бибу во двор — приглядывать, Рейли потребовал:

— Докладывайте! Какими силами начнете операцию?

— Докладывать, собственно, нечего, — Грамматиков страдальчески сжал кисти рук. — Провал. Полный провал!

Рейли побледнел. Схвадив адвоката за лацканы пиджака, принялся трясти его:

— Говори! Сволочь! Говори! Убью!

— Отпу… от… отпусти… — Грамматиков никак не мог освободиться из цепких рук Рейли. — Скажу! Все… скажу…

Рейли швырнул Грамматикова на диван, нервно закурил:

— Ну!

— Эсеры! Правые эсеры!.. — Грамматиков никак не мог отдышаться. — Сегодня…

— Ну!

— Убит Урицкий! Сегодня!

— Кто? — Рейли впился глазами в адвоката: — Кто стрелял? Ваш человек?

— Не… не знаю. Может быть. Некий Кенигиссер… Студент. Теперь нам каюк! Чека переловит всех как мышей…

— Перестань скулить! — крикнул Рейли. — Подробности известны?

— Пока нет. Знаю только… Идут повальные обыски.

Рейли вскочил. Начал быстро ходить по комнате.

— Немедленно оповестите своих людей: пусть убираются из города. Прячут оружие…

— Сделаю. Я уже разговаривал с некоторыми руководителями пятерок. — Грамматиков не договорил, увидев в дверях запыхавшегося Бибу.

— Шухер! Чека оцепила дом! — свистящим шепотом сообщил он. — Надо сматываться.

Казалось, какая-то огромная сила придавила Грамматикова к дивану. Он испуганно пучил глаза, не в силах произнести ни слова.

— Быстро! Через черный ход! — скомандовал Рейли, вытаскивая наган.

— Нельзя! Чекисты! Надо через чердак… По крышам. Скорее!

Ни слова не говоря, Рейли выбежал из комнаты. За ним Биба.

Грамматиков бился в истерике…

Э. П. Берзин с сыном Петей (1936 г.). Петр Берзин погиб при Сталинградской битве.

Окончив говорить, Берзин откинулся на спинку кресла, закурил. Некоторое время в гостиной стояла тишина, прерываемая только звоном посуды да пыхтением Де Витт Пуля.

Первым заговорил Локкарт:

— План ареста большевистских лидеров, подробно изложенный полковником Берзиным, на мой взгляд, не нуждается ни в уточнениях, ни в дополнениях. — Он помолчал, поставил на столик стакан в тяжелом серебряном подстаканнике и продолжил: — Нам предстоит избрать форму правления для несчастной России.

— Сначала надо перевешать большевиков! — воскликнул Де Витт Пуль. — А потом назначим крепкую диктаторскую группу, которая наведет порядок.

Гренар согласно кивнул головой. И, обратившись к Берзину, с любезной улыбкой спросил:

— Надеюсь, господин полковник, вы не откажете нам в просьбе занять подобающее место в такой группе?

— Я солдат, господа! И привык подчиняться приказам, — Берзин встал, — а не просьбам.

Очевидно, присутствующим понравился этот ответ. Они задвигали стульями, заговорили все разом. Локкарт обнял Берзина за талию, подвел к двери в кабинет.

— Поверьте, полковник, мы не забудем ваших заслуг. — Он распахнул перед ним дверь. — Прошу! Несколько доверительных слов.

Здесь, в кабинете, Локкарт вручил Берзину аккуратный пакет.

— Спрячьте подальше. Ровно 300 тысяч, — увидев, что Берзин поморщился, предупредительно поднял руку. — Признаюсь, мне претят эти денежные расчеты. Но что поделаешь — дела есть дела.

Локкарт сел за большой письменный стол, раскрыл папку с бумагами. Протянул Берзину небольшой листок:

— Возьмите, полковник. Это удостоверение для человека, который отвезет в Мурманск секретный шифр. — Локкарт протянул Берзину конверт. — Здесь шифр.

Берзин развернул! листок, прочел:

«Британская миссия в Москве…

Всем британским властям в России.

Предъявитель сего капитан Крыш Кранкол, латышский стрелок, состоит на ответственной службе британской миссии в России. Прошу дать ему материальную поддержку и свободный проезд и оказывать ему всемерное содействие.

Роберт Локкарт».

— Хорошо! — сказал Берзин, пряча конверт и удостоверение в карман. — Я подыщу подходящего человека.

Вернулись в гостиную. Берзин начал прощаться. Выслушивал напутствия дипломатов. Улыбался. Шутил. И вдруг…

Вдруг распахнулась дверь. Прихрамывая, в комнату ворвался Коломатиано. Он остановился, диким взглядом окинул присутствующих и торжествующе воскликнул:

— Господа! Тридцать минут назад!.. На заводе Михельсона!.. Эсерка Каплан!.. Стреляла в Ленина!

Как реагировали на эту весть присутствующие, Берзин не слышал и не видел. Первая мысль была: немедленно бежать в дивизион! Скомандовать: в ружье! Потом он почувствовал, будто тяжелая каменная плита обрушилась на его плечи. Ленин! Стреляли в Ленина! Вот эти! Они посмели!..

И вдруг явственно услышал голос Рейли: «…лучше всего было бы убрать Ленина до заседания». Убрать Ленина!

Не отдавая себе отчета в том, что делает, Эдуард Петрович подскочил к Коломатиано, схватил его за плечо:

— Вы! Вы! Это ваша работа! Подлецы! Убить Ленина! Вы посмели!..

Перепуганный Коломатиано с трудом освободил плечо.

— Не понимаю вас, полковник! Объяснитесь!

Берзин снова схватил грека. С перекошенным в ярости лицом, он был страшен.

— Объяснить? Ты хочешь, чтобы я тебе что-то объяснил? — он выхватил из кармана наган. — Сейчас! Объясню!

К ним подбежали. Разняли. Кто-то протянул Берзину стакан воды. И вдруг Эдуард Петрович почувствовал, что совершил ошибку… Страшную ошибку! Увидел: дипломаты смотрят на него недоверчиво, пытливо. «Надо что-то придумать! — лихорадочно пронеслось в голове. — Не сдержался! В такой момент!..»

— Как прикажете вас понимать, полковник? — донесся до него сухой голос Локкарта. — Мы удивлены!

— Простите, господа! — Берзин постепенно приходил в себя. — Но согласитесь: убийство Ленина ломает все наши планы.

— К несчастью, Фанн Каплан оказалась плохим стрелком, — сказал сквозь зубы Коломатиано. — Ленин не убит, а только ранен. Однако мне непонятна ваша экспансивность, полковник… Этот взрыв ярости…

— Прошу простить меня, господа! — Берзин снова был спокоен. — Я погорячился. Поймите меня: выстрел в Ленина заставляет нас пересмотреть операцию в театре. Я ничуть не сомневаюсь: чекисты поднимут всех на ноги. Охрана правительства будет усилена… Меня выводит из себя безответственность некоторых наших так называемых союзников. — Теперь он говорил уверенно. — В то время, как мы во всех деталях продумываем план захвата власти, организуем боевые отряды — в это время безрассудные террористы без согласования с нами, не предупредив нас, совершают акцию, которая, я в этом уверен, будет иметь весьма серьезные последствия.

— Что вы предлагаете? — спросил Локкарт.

— Ничего я не могу предложить! — сухо ответил Берзин. — Надо оценить обстановку.

— А я предлагаю немедленно вывести латышских стрелков и дать бой большевикам, — выкрикнул Де Витт Пуль.

— Это будет не бой, а бойня! — парировал Берзин. — Мы только положим наши отборные части и ничего не достигнем.

— Господа! Не будем спорить с полковником, — Локкарт подчеркнуто вежливо поклонился Берзину. — Он безусловно прав. И я понимаю его нервозность. Надо хорошо оценить обстановку. Не сомневаюсь — большевики усилят Московский гарнизон. И сделают это немедленно! Давайте разойдемся и спокойно обдумаем создавшуюся ситуацию.

Не чувствуя под собой ног, Берзин вырвался на улицу. У первого же прохожего спросил:

— Что с Лениным?

— Ранен. Тяжело ранен. Положение опасное.

С гулко бьющимся сердцем он бросился на Лубянку. К Петерсу.

3

А в это