А что насчет Элиши Грея? Грей основал в 1872 году компанию Western Electric Manufacturing Company, снабжавшую Western Union телеграфическим оборудованием. Заинтересовавшись этой технологией, Грей изобрел микрофон с переменным сопротивлением. Это устройство позволило кодировать многотональные звуки, например человеческие голоса, для дальнейшей передачи по проводам. В сущности, и Грея можно считать изобретателем телефона.

Список великих умов, которые изобрели (или не изобрели) телефон, напоминает перечень лучших новаторов конца XIX века. У многих из них имелись патенты, описывавшие их вклад в это изобретение. Меуччи подал патентную заявку – своего рода предварительный патент – в 1871 году, назвав свою технологию «говорящим телеграфом». Но значит ли это, что Меуччи может считаться полноценным владельцем патента? Как ни странно, через несколько лет он отказался от заявки, и она так и не стала полноценным патентом. Кроме того, не до конца понятно, удалось ли Меуччи действительно сконструировать то, о чем он заявлял. 14 февраля 1876 года, через пять лет после подачи заявки Меуччи, адвокат Грея вошел в офис патентного ведомства в Вашингтоне, чтобы подать свою заявку на изобретение телефона. Получается, что полноценным изобретателем стоит считать Грея. Однако чуть раньше ту же контору посетил и адвокат Белла. Он подал заявку на – совершенно верно! – изобретение телефона.

И даже не просите нас рассказать историю изобретения электрической лампочки[177]!

Однозначно определить, когда и что было изобретено, невозможно. Нам был необходим компромисс. Один вариант состоял в том, чтобы изучить все изобретения типа телефона одно за другим и принять наилучшее решение на основании имеющихся свидетельств. Однако такой подход опасен. На результат могли повлиять наши сознательные или несознательные искажения. Поэтому Авива сделала самое разумное, что только могла в тот момент, – она сдалась и воспользовалась «Википедией».

В «Википедии» перечислены даты возникновения множества значительных изобретений. Мы знаем, что некоторые из них не вполне точны. Однако поскольку эти данные предложили не мы, они не отражали наши собственные искажения и поэтому вряд ли могли систематически влиять на качество нашего эксперимента. В общем, иногда свидания вслепую значительно лучше.

Авива проверила каждый элемент данных, чтобы убедиться в его правдоподобии – иными словами, что на определенный момент, как минимум, была подана хотя бы одна из патентных заявок на определенное изобретение и что – судя по n-грамам – технология не использовалась до этой даты ни под одним названием (ни как «факс-машина», ни как «телефакс»). Если дата не казалась правдоподобной, Авива просто исключала изобретение из нашего небольшого реестра. В остальных случаях изменения не вносились.

В конечном итоге у Авивы остался список из 147 больших идей и 147 дней их рождения. Он включает в себя всевозможные хитроумные устройства[178]. Одно из них – это пишущая машинка, запатентованная в 1843 году Шарлем Турбером (забавно, что сам изобретатель думал о ней как о чем-то особенно полезном для «слепых… и нервных»). Еще одним выдающимся участником списка является бюстгальтер, запатентованный в 1913 году Зигмундом Линдауэром. Список включает в себя молекулы (морфин и тиамин), материалы (пирекс и бакелит), методы транспортировки (вертолет и эскалатор) и уничтожения (динамит и автомат), а также массу полезных изобретений (степлер, резиновая лента, безопасная бритва) и методов (пастеризация). В нем, как в хорошем супермаркете, можно было найти все необходимое – и пару джинсов, и лампочку. А также – опять же как в хорошем супермаркете – там можно было найти массу вещей, которые, скорее всего, никогда вам не понадобятся, – например, канатную дорогу и нефтяную вышку.

С помощью этого списка мы смогли изучить историю жизни многих великих изобретений. В некоторых случаях (таких как джинсы Ливая Стросса) история только начинается – даже в наши дни их роль продолжает расти. Другие изобретения, типа целлофана, уже прошли пик своего влияния. Они чему-то нас научили; мы продолжаем их время от времени использовать; а их наследие было передано новому поколению идей. Однако с точки зрения нашей коллективной памяти это уже пройденный этап.

Разумеется, самое поразительное в этом списке то, что, подобно бессмысленным словосочетаниям Эббингауза, он помогает нам лучше понять суть обучения – на этот раз в масштабе целых обществ. В главе 4 мы задались вопросом, в каком возрасте самые знаменитые люди начинают оказывать влияние на развитие культуры. Теперь давайте зададимся тем же вопросом, но уже в отношении технологий. Сколько времени требуется тому или иному изобретению, чтобы дойти до определенного уровня своего культурного влияния (а именно четверти от максимума), измеренного с помощью n-грамов?

Посмотрим на револьвер. Он был запатентован в 1835 году Сэмюелом Кольтом. В 1918 году это шестизарядное оружие достигло пика своего влияния при частоте шесть упоминаний на каждый миллион слов (это в три раза больше, чем сочетание «Билл Клинтон» на его пике). Отметки полтора упоминания на миллион – четверти от максимума – слово достигло в 1859 году. Длина периода между 1835 и 1859 годами (24 года) позволяет нам оценить, сколько времени потребовалось револьверу, чтобы зажечь наш коллективный энтузиазм. Этот показатель позволяет определить, насколько быстро общество в целом узнает о новой идее.

Судя по всему, этот показатель варьируется для изобретений значительно сильнее, чем для знаменитостей. Плееру Walkman, изобретенному компанией Sony в 1978 году, потребовалось лишь десять лет для достижения четверти от максимума своего влияния. Не меньшим хитом был и iPod компании Apple – судя по всему, если вы хотите, чтобы ваше изобретение оказало свое влияние максимально быстро, вам стоит заняться портативными музыкальными плеерами. Как и револьверу, целлофану понадобилось около четверти столетия для достижения той же отметки. Для печатной машинки этот процесс занял 45 лет, а для джинсов – 103 года. При таких темпах Стросс мог бы добиться гораздо большего, займись он математикой.