Но как ни прекрасен был танец, должно было наступить и время крови, и миг последнего удара. Тиллард зарычал от боли, когда меч короля рубанул Всадника по плечу, рассекая доспех. Ши извернулся, поднырнул под клинком на пределах скорости, доступных лишь самым искусным воинам, и менестрелю показалось, что его мышцы вот-вот лопнут, как натянутые струны. Меч Фэйри пробил кажущуюся совершенной защиту короля и нанёс ответную рану.

Они не стремились убить друг друга – только ослабить. Тиллард чувствовал, как кровоточат раны Всадника, нанесённые, к счастью, мечом из обычной стали. Он чувствовал, как вибрировал клинок Фэйри, вгрызаясь в сталь меча короля, и гневно брызгал искрами, пробивая доспех. А потом его сознание помутилось, и он совсем перестал разделять ощущения свои и воина-Ши.

Вальтен почти не ощущал боли. Он был слишком счастлив, чтобы чувствовать её. Каждая полученная рана приближала спасение королевы. Отец Мира послал ему равного противника – воина, подхватывавшего каждое его движение, отражавшего каждое его намерение, творившего этот ритуал на одном с ним дыхании!

«Выиграй… ради Рианы, выиграй так, чтобы все поверили, – твердил он про себя, точно заклинание. – На твоей стороне справедливость, кем бы ты ни был».

И рыцарь в рогатом шлеме, сражавшийся с ним, как будто слышал его, предугадывал каждый выпад. В очередной атаке они схлестнулись в смерче движений, обменялись несколькими стремительными жалящими ударами, а потом воину удалось невероятное – сбить Вальтена с ног. Король разжал пальцы, и его клинок отлетел в сторону в выверенном кажущемся естественным движении. Толпа смолкла в напряжённом ожидании.

Вальтен на миг прикрыл глаза, усмиряя взорвавшееся биением сердце, и счастливо вздохнул. Ещё никогда поражение не было таким сладким. Меч рыцаря замер у его груди; в прорезях шлема сверкнули серебром глаза. Король медленно – тем самым показывая противнику, что не собирается сражаться дальше, – открыл забрало и крикнул что было мочи:

– Признаю поражение! Отцов Суд справедлив!

Крик прозвенел над ристалищем как боевой рог. Народ подхватил его радостно, словно это был победный клич.

– Сам Вальтен Завоеватель проиграл поединок!

– Наша королева невинна! Невинна!

Но сама королева с тревогой вглядывалась на ристалище, а рыцарь так и не убрал клинок. Сотар вскинул руку, привлекая внимание, и провозгласил:

– Мы признаём правду, доказанную Отцовым Судом. Прекрасная мудрая королева Риана невинна. – Верховный жрец чуть поклонился ей и вздохнул. – Мы, осквернившие её честное имя ложью, заслуживаем наказания. И как ни прискорбно мне, я вынужден напомнить о последнем условии, которое чтили наши предки. Тот, кто потворствовал лжи, кто проиграл в Священном Поединке, предстаёт перед Самим Отцом на Его высшем суде. Таков закон – древний, как сам Отцов Суд.

– Сотар, ты обезумел! – воскликнула Риана. – Остановитесь, это приказ королевы!

– Это же наш король!

– Владыка Кемрана не может умереть!

– Отпусти его!

– Но таков закон!

Сам Вальтен об этом условии помнил. Иногда оно соблюдалось, иногда нет. Сегодня решалось слишком многое, и любое смягчение условий было неуместно. Он просто предпочёл не говорить об этом Риане, как не сказал ей и о том, что если бы он «выиграл», то помог бы ей бежать даже против её воли. Он чуть кивнул рыцарю, но тот так и не занёс меч для последнего удара. Вместо этого он склонился к королю и негромко проговорил:

– Людские законы не указ мне. Ты нужен Кемрану, и ей ты нужен здесь, в её человеческой жизни. Обещай мне только одно, Вальтен Завоеватель: когда тоска её станет невыносимой, станет сильнее её любви к тому, что лежит по эту сторону Вуали, ты не станешь удерживать её и отпустишь… домой.

Нечеловеческий взгляд почти пригвоздил его к песку – тяжёлый, испытующий. Вальтен отчётливо понял вдруг, как высока была цена – многим выше, чем ему хотелось бы заплатить. Он знал, что однажды эта цена покажется ему немыслимой, невыносимой, и всё же…

– Даю слово, лорд Ши.

Рыцарь-Фэйри протянул ему руку и рывком помог подняться, а потом вскинул голову и поднял забрало, открыв лицо, на вид вполне человеческое. Его глубокий голос прокатился над ристалищем.

– Слушай меня, народ Кемрана! Твой древний закон гласит, что тот, кто потворствовал лжи, предстанет перед Самим Отцом на его высшем суде. Что ж, я исполню этот закон с радостью и заберу с собой того, кто защищал ложь истовее прочих, того, кто действительно проиграл Священный Поединок.

Его клинок указал на Сотара.

Ристалище погрузилось в могильную тишину. Все взгляды обратились к верховному жрецу. Даже ближайшие его сторонники отшатнулись от него, словно он был отмечен проклятием.

Сотар рассмеялся.

– Глупцы! Мало вам королевы-Подменыша, так вы ещё и суд над вашим пастырем позволяете вершить Блуждающей Тени! – Указав на воина-Ши, он воскликнул: – Отцов Огонь очистит твой морок и покажет твой истинный лик!

Ослепительное пламя сорвалось с рук жреца, ударило под ноги тёмному рыцарю, и морок привычного распался, обнажая существо, рождённое от дикого волшебства. Искристая ночь, соткавшая ему доспех, клубилась вокруг него защищающим плащом, и кровь из нанесённых Вальтеном ран сочилась на песок жидкими сумерками. В его глазах был подвижный грозовой сумрак, безжалостный… и справедливый. Его черты теперь уже нельзя было спутать с людскими, но на их опасной красоте не лежала печать притягательного ужаса Двора Оживших Кошмаров. А рога, венчавшие его голову, напоминали о принадлежности к свите Охотника.

Сбросил морок и огнеокий конь. Пронзительно заржав, он распахнул свои полувидимые крылья и устремился к воину.

– Всадник, – выдохнул король, изумлённо глядя на воплощение легенды… и воплощение рассказов Рианы.

– Всадник Дикой Охоты. – Шепотки перекатывались по рядам людей шорохом прибоя.

– Пойдём со мной, Сотар, – почти мягко позвал Фэйри. – Этот виток пройден, а отжившее мы забираем с собой.

Сотар отшатнулся. Вальтен видел ужас в глазах верховного жреца – тот самый ужас перед необъяснимым, который когда-то побудил его и короля Радднира ранить сам источник кемранского волшебства. Лаэдр вышел вперёд и сказал своим старым соратникам:

– Милосердие, братья. Пытка наших ошибок завершена, и нас ждёт милосердие.

Он спустился с балкона и спокойно направился к Всаднику. Трое старших жрецов переглянулись в безмолвном понимании, потом бросили последний взгляд на Сотара и последовали за Лаэдром. Через некоторе время сам Сотар спустился за ними, но остановился он не напротив Фэйри, а напротив Вальтена.

– Людям всегда предоставляется выбор, мальчик, – проговорил верховный жрец. – Что значит твоя победа сегодня, когда каждый день людям предоставляется выбор? Возвращение волшебства не искоренит человеческий страх и невежество, Вальтен. Но даже ты, не боящийся противоречивых проявлений Мира, должен понимать, что у теней есть не только милосердная сторона. Духи будут танцевать в ветвях деревьев? Фэйри будут водить хороводы в звёздной ночи? Монстры будут рыскать по лесам, а Блуждающие Тени будут похищать детей из колыбели! Сказки станут явью? Вспомни, каких ужасов полны наши старые легенды. Кемран – не Валла, Вальтен! Никогда ею не был, никогда ею не станет. Здесь всегда было… темнее.