Я напоследок еще раз нажала на кнопки домофона и, не дождавшись ответа, села в машину. Мы подъехали к стоянке. Серебров вышел из «Мини Купера» и прошелся вдоль сетки-рабицы, приглядываясь в полумраке к моделям и цвету отечественных машин.

— Есть одна похожая тачка, но номер не тот, — сообщил студент, вернувшись. — Похоже, Степанов сделал ноги. Не удивлюсь, если он уже и квартиру по-быстрому продал.

Я не нашла, что ответить Сереброву. Не исключено, что он прав. Настроение у меня моментально испортилось. А чему было радоваться, если в деле обозначился кризис, причем по всем направлениям? Я испытывала чувство опустошенности. Хорошо хоть Серебров больше не умничал. Стал бы разбирать по частям механизм всех моих операций — нанес бы моему самоуважению сокрушительный удар. Тактичный парнишка. Или, наоборот, слишком расчетливый — испугался, что я, подобно Крючкову, накажу его рублем? Не накажу. Я всегда держу свое слово, если обещала заплатить за участие в «деле сантехника», значит, заплачу. Серебров ведь не виноват, что я выбрала неправильную тактику. Александр мог бы провести несколько вечеров со своей любимой девушкой, а не таскаться со мной в областной центр.

Уже в Горовске, перед тем как высадить студента около его дома, я спросила:

— Саша, скажи, а что за фотография стоит на столе у твоего босса?

— Твоя, — не задумываясь ответил тот.

— Странно, я не дарила ему своих фотографий.

— Ну, сейчас их сделать не проблема для того, у кого в мобильнике есть хорошая камера.

— Да, конечно. Просто я пытаюсь понять, когда Евгений меня сфотографировал. Как я там вообще выгляжу?

— Нормально. Точнее, очень даже хорошо. Ты там в шубке на фоне елочек.

— В шубке? — Я удивилась и стала лихорадочно вспоминать, встречались ли мы с Крючковым зимой. Ах да, конечно! В феврале я обращалась к Крючкову с просьбой вытащить Ксению Курникову из СИЗО. — Саша, так моя фотка уже полгода у него на столе красуется?

— Нет, недавно. Евгений Павлович принес ее в офис после того, как произошел казус с пиццерией «Адриано», — проболтался помощник адвоката. — Ну, я пойду?

— Подожди, а деньги…

— Какие деньги?

— На мобильник для Даши, с хорошей камерой. Вот возьми. Ты заслужил.

Утром я снова отправилась в областной центр. Сначала заехала в жилконтору, чтобы узнать, почему Степанов не выходит на работу. Девушки из бухгалтерии наотрез отказались давать какие-либо справки о мастере. Мне показалось, что они обе приревновали меня к нему. Зато секретарша, которая пришла на работу с большим опозданием, сообщила, что Михаил Александрович срочно взял отпуск по семейным обстоятельствам. Но что там за обстоятельства у него, она не знала.

Итак, сантехник исчез не спонтанно, успел оформить очередной отпуск. Мне не давал покоя вопрос: а что, если Степанов действительно скоропостижно продал квартиру ушлым риелторам и уехал навсегда за пределы нашей области? Это будет не первый зигзаг в его судьбе. Конечно, полковник ФСБ Курбатов, друг нашей семьи, со временем сможет раздобыть его новый адрес, в каком бы отдаленном уголке России он ни вздумал осесть. Но если Мишка рванул за границу, пускай даже в СНГ, то отыскать его будет весьма проблематично. Откровенно говоря, я на его месте так бы и поступила.

Из центра города я поехала в район новостроек. Рядом с домом, около которого мы вчера кружили с Серебровым, собралась какая-то толпа народа. Я вышла из машины, подошла ближе, увидела катафалк и поняла, что люди провожали кого-то в последний путь.

— Такой молодой и так глупо погиб… — вздохнула женщина средних лет.

— Да, — вторила ей другая, — нелепая смерть. Смотри, смотри, это что же за краля? Вырядилась на похороны, как на вечеринку в ресторане!

Я посмотрела в ту сторону, куда махнула рукой женщина, и увидела девушку, как говорят французы, в «маленьком черном платье». А если сказать точнее, на ней был коротенький атласный сарафанчик на широких бретелях. На ее тонкой шейке висели массивные черные бусы, на правом запястье болтался браслет в виде широкого черного обруча. Готически мрачная девушка стояла в стороне от всех и прятала свое лицо за охапкой желтых роз. Из подъезда стали выносить венки. Мой взгляд невольно упал на черную ленту, на которой было написано золотыми буквами: «Дорогому Михаилу Ал…» Прочитать отчество полностью мне не удалось.

— Народу-то сколько собралось! Вот ведь как бывает: при жизни никого рядом с человеком нет, но стоит ему умереть, враз наследники слетаются. Я слышала, сестра у него объявилась.

— Вон чего… А я-то думаю, кто это здесь всем заправляет? Гляди-ка, гляди-ка, гроб-то дубовый!

— А ты слышала, что поминки в ресторане «Миллениум» будут?

— Да ты что? Это какие же деньги нужны!

Толпа расступилась, и я невольно оказалась прямо перед гробом, установленным на черных табуретах. Мне показалось, что в гробу лежит Степанов.

— Миша, сынок, как же так… как же так… — запричитала пожилая женщина в траурной одежде.

Я знала, что мать Мишки-сантехника умерла, едва тому исполнилось восемнадцать лет. Здесь явно была какая-то неувязка. Я повнимательней вгляделась в лицо покойника — им был не Степанов. Окончательно меня убедила надпись на ленточке, которую я наконец разглядела: «Дорогому Михаилу Алексеевичу от коллег». Мне вдруг вспомнилась китайская пословица: «Если долго сидеть на берегу реки, то можно увидеть проплывающий по ней труп врага». Еще ни одним делом я не занималась так долго, как этим. Вроде и помощников было много, а результат пока отсутствовал.

После нескольких минут прощания гроб закрыли дубовой крышкой и загрузили в катафалк. Провожающие, в том числе девушка в черном сарафане, сели в автобус. Во дворе осталась только кучка пенсионеров, среди которых я узнала Любовь Алексеевну и Клавдию Петровну. Я подошла к ним и поздоровалась. Обе старушки уставились на меня ничего не понимающими глазами.

— Вы не узнаете меня, да? Я Оля, невеста Миши из сто четырнадцатой квартиры.

— Ой, а я и правда тебя не узнала, — призналась одна. — Лицо-то, смотрю, знакомое, а где встречались — не вспомню.

— А мне показалось, что ты Марина из первого подъезда, — сказала тетя Клава. — Оля, а ты чего здесь делаешь?

— Да я к Мише пришла, а тут похороны…

— К Мише? — В глазах Клавдии Петровны сверкнули искры настороженной подозрительности. — А зачем он тебе?

— Понимаете, я ему отказала, а теперь жалею, места себе не нахожу. Хочу извиниться, сказать, что принимаю его предложение.

— Так он, поди, сейчас на работе, — предположила Любовь Алексеевна.

— Была я у него на работе, мне сказали, что Миша отпуск взял. На мои телефонные звонки он не отвечает, вот я и решила сюда зайти. Клавдия Петровна, вы случайно не знаете, он дома?