— Пойдемте же.

Элинор послушалась. Отведя ее в комнату, Брайди протянула ей бокал.

— Что это?

— Подогретое вино. Это поможет вам уснуть. Выпив вина, Элинор вытянулась на постели с открытыми глазами. Служанка присела рядом.

— Ты такая худенькая, просто кожа да кости, — сокрушенно покачала она головой, глядя на Брайди.

— Это уж точно, — улыбнулась та.

— Твоя беременность скоро станет заметной. Ален хотел, чтобы ты уехала в Шотландию. Поверь, я не забыла о тебе, Брайди.

— Бедная вы моя, да я так и не думала! Миледи, все будет хорошо. Только постарайтесь поспать.

Элинор послушно закрыла глаза. Все ее тело будто онемело. Брайди заботливо подоткнула со всех сторон одеяло.

— Мы… я должна позаботиться о тебе.

— В первую очередь вы должны позаботиться о себе, миледи.

Брайди еще что-то говорила, и под ее мягкий, успокаивающий голос Элинор погрузилась в сон. Усталость, горе и горячее вино сделали свое дело.

Брайди так и осталась сидеть у ее изголовья.

Следующие два дня прошли как в тумане. Элинор никого не замечала. Выбрав одежду для Алена, она послала за Ричардом Игансом, самым искусным плотником в деревне. И приказала сделать для графа великолепный гроб.

Тело Алена выставили в главном зале замка. Все жители деревни явились отдать ему последний долг. Они молча читали молитвы. И клали в гроб первые весенние цветы.

Его должны были похоронить в скромной деревенской церкви. Капеллан Жиллеан, пухленький коротышка, вот уже почти полвека провожавший местных жителей в последний путь, спросил Элинор, какие молитвы она хотела бы услышать во время заупокойной службы. На четвертый день после трагедии гроб с телом графа Алена де Лаквиля подняли на плечи шестеро дюжих крестьянских парней и поставили у алтаря. По обе стороны Элинор стояли кузены.

Уткнувшись в плечо Корбина, тихо всхлипывала Изабель.

После окончания заупокойной службы, когда гроб с телом графа уже собирались опустить в склеп, кто-то в самом дальнем углу церкви вдруг негромко кашлянул.

Элинор услышала приближающиеся шаги, гулко отдававшиеся под сводами церкви. Кто-то шел к ней по боковому приделу. Обернувшись, она увидела незнакомого человека, одетого в цвета герцога Йоркского.

Судя во всему, это была довольно значительная персона, поскольку на груди туники незнакомца был вышит его родовой герб.

Его появление было для нее полной неожиданностью. Но похоже, Альфред ожидал чего-то подобного. Лицо его потемнело.

— Леди Элинор, графиня де Лаквиль из замка Клэрин? — спросил незнакомец.

— Да, — пробормотала Элинор.

— Миледи, вы должны вернуться в замок вместе со мной. Элинор озадаченно посмотрела на Альфреда. Стараясь не встречаться с ней взглядом, он с несчастным видом уставился в пол.

— После загадочной смерти графа поползли слухи, Элинор. Это сэр Майлз Фицджеральд. Герцог Йоркский послал его сюда расследовать все… хм… обстоятельства.

Элинор перевела взгляд на посыльного герцога.

— Но тело моего супруга еще не предано земле…

— Миледи, оно не будет предано земле до тех пор, пока приехавшие со мной лекари не удостоверятся, что он умер естественной смертью. Будет вскрытие.

— Почему ты мне ничего не сказал? — обернулась она к Альфреду.

— Ты была в таком горе. Мне просто не хотелось причинять тебе еще большую боль.

Вдруг оцепенение, овладевшее ею в последние дни, исчезло как по волшебству. В голове Элинор будто что-то щелкнуло.

— Меня собираются обвинить в убийстве мужа, и выходит, ты боялся меня расстроить?

— Миледи, никто пока вас не обвиняет. Мы просто хотим осмотреть тело покойного. В конце концов, ваш супруг был весьма важной персоной. А из-за этих слухов французский двор наверняка потребует от нас объяснений. Как вы знаете, граф Ален был близким другом короля Филиппа.

— Конечно, еще бы мне этого не знать, — кивнула она. — Итак, сэр Майлз, вы желаете побеседовать со мной. Тогда вернемся в замок.

Во дворе их ждала группа рыцарей, судя по всему — эскорт Фицджеральда. Правда, на них не было боевых доспехов, но все они были вооружены и держались особняком. Не слишком ли много людей, чтобы арестовать одну-единственную женщину, усмехнулась Элинор.

Скорее всего они просто опасались, что кто-то попробует прийти ей на помощь.

Они устроились за столом в главном зале. Корбин налил ей вина; Элинор попросила унести бокал.

Во главе стола уселся Фицджеральд — на том самом месте, где раньше за обедом сидел Ален.

— Поговаривают о яде, миледи. Ваш супруг сам подозревал о том, что его отравили, и крикнул вам об этом перед смертью, — бросив на нее угрюмый взгляд, начал он.

Ни Корбин, ни Альфред не садились — они оба, не сговариваясь, встали за спиной Элинор, словно собираясь кинуться на ее защиту.

Элинор почувствовала, что у нее полегчало на душе.

Но при виде Изабель, тихонько устроившейся в кресле у камина, сердце ее вдруг сжали ледяные пальцы страха.

Та следила за ней. Причем в открытую.

— Мой супруг неважно себя чувствовал с тех самых пор, как мы вернулись в Англию, — сказала Элинор. — Болезнь его и привела к смерти.

— Кое-кто утверждает, что это вы убили его.

— Но зачем? Для чего мне было его убивать?

— Вы молоды и красивы. И вышли замуж за богатого старика.

— Я сама согласилась стать его женой. Меня никто не принуждал.

— Говорят также, что вы сделали это, чтобы не выходить за того, кого выберет для вас король.

— Я понимала, что должна выйти замуж. И выбрала Алена.

— Чтобы его состояние помогло восстановить Клэрин. А старый муж мог вскоре умереть, оставив вас богатой молодой вдовой, имеющей полное право спустя какое-то время выбрать себе другого мужа.

— Но это же смешно! — возмутилась Элинор. — Я любила Алена, на самом деле любила, хоть он и был намного старше меня. Он был мне не только мужем, но и самым близким другом…

— Но не возлюбленным? — тихо спросил Фицджеральд. Элинор показалось, что чьи-то ледяные пальцы сжали ей горло.

— Послушайте, — запротестовал Корбин, — вы ведь совсем не знаете Элинор! Спросите любого в деревне — и вы услышите, как благословляют ее доброту! Вы бы видели, с какой нежностью она ухаживала за мужем!

Фицджеральд вздохнул.

— Поверьте, мне очень жаль, что так получилось, но дело в том, что я шериф этого графства и подчиняюсь не только герцогу Йоркскому, но и самому Эдуарду, Божьей милостью королю Англии, Ирландии, Уэльса и, будем надеяться, Шотландии. Я понимаю ваше горе. Но мы здесь, в Англии, чтим законы. Миледи, продолжим.