— Да. Я служу у сэра Брендана Грэма.

Элинор чуть было не вскрикнула, но поспешно прикрыла рот рукой.

— Грегори, но это безумие…

— Этот человек подарил мне жизнь… и остальным тоже. Такого благородства я не ожидал.

— Да, но ты можешь остаться…

— Нет, миледи. Теперь я с ними, — покачав головой, твердо сказал он.

— Но тебя же убьют, Грегори! — печально прошептала Элинор.

Он улыбнулся.

— Возможно. Но с таким же успехом меня могли бы убить и на службе Эдуарду.

Элинор опустила голову, кусая губы, чтобы удержаться и не спросить о Брендане. Но это было сильнее ее.

— Как он?

— Умен, как сам дьявол, и так же хитер. Сколько раз его ранили с тех пор, как мы вместе, — уму непостижимо! А ему хоть бы что!

— Он не успокоится, пока его не убьют, — с горечью прошептала Элинор.

— Миледи, худшая опасность сейчас грозит не ему, а вам, — напомнил Грегори.

— Я не убивала своего мужа!

— Ни один, кто знает вас, миледи, никогда не поверит в это! — с жаром подтвердил Грегори.

— Они не смогут доказать мою вину.

— Миледи, боюсь, что они уже ее доказали.

— Пусть меня судят…

— Да, вас будут судить. Только вот доказать, что вы этого не делали, будет невозможно. Лекари уже убедились, что причиной смерти графа де Лаквиля стал яд, который ему давали небольшими порциями. Только одна, последняя, была достаточно большой — она-то и прикончила его. Станут говорить, что он, дескать, умирал недостаточно медленно и тогда вы, потеряв терпение, накормили его ядом.

Элинор выпрямилась, стараясь сдержать бушевавший в груди гнев.

— Говорю тебе: я не убивала его! Но если они правы и Алена действительно отравили, стало быть, это сделал кто-то другой. И я клянусь…

— Миледи, вы попали в беду. В серьезную беду. Завтра лекари объявят свое окончательное мнение относительно причин смерти графа и сделают они это в присутствии Фицджеральда. И тогда вас ждет Лондон… и королевский суд. А потом, может быть, и смертный приговор. Эдуард способен послать вас на плаху просто для того, чтобы позлить Филиппа Французского.

— Откуда тебе все это известно? — подозрительно спросила Элинор.

— Я всего лишь держу глаза и уши открытыми, вот и все, а новости разносятся по замку сами знаете с какой скоростью — это уже ни для кого не секрет. Поскольку вы пользуетесь в наших местах всеобщей любовью, Фицджеральд может запросить у Лондона еще один отряд, чтобы отвезти вас в столицу.

Элинор коснулась его руки.

— Спасибо тебе за все. Но сейчас лучше уезжай. Догони сестру и уезжайте вместе на север. Если кто-нибудь пронюхает, кому ты служишь, не пройдет и нескольких минут, как тебя вздернут на ближайшем дереве!

— Миледи, я вернусь…

— Нет! Не стоит рисковать своей жизнью ради меня! Ты меня понял, Грегори?

— Миледи, когда я увижу сэра Брендана…

— К тому времени как ты вернешься к нему, меня уже будет. Или я сама найду способ убежать. А теперь уходи, и побыстрее. Если по моей вине с тобой случится беда…

Покосившись на дверь, Грегори быстро поцеловал ей руку.

— Миледи…

— Мои двоюродные братья сделают все, чтобы добиться моего освобождения. Но только не ценой крови! Я не переживу, если из-за меня погибнет кто-то другой!

— А если не ради вас? Ради справедливости! Чтобы отомстить за смерть графа?

— Нет, нет, только не это! Я не вынесу, если снова прольется кровь, погибнут невинные… женщины, дети…

— Но, миледи…

— Послушай, лучше уж я попробую удрать — у меня это неплохо получается, — сказала она, улыбнувшись. — И спасибо тебе, Грегори… ты так рисковал ради меня.

Отвернувшись, он уныло кивнул. Уже на пороге Элинор схватила его за руку.

— С ним и вправду все в порядке?

— С сэром Бренданом? — Да.

— Клянусь, миледи.

Она со вздохом выпустила его руку.

— Я рада. Я… я буду молиться за него. А теперь уходи, Грегори. И побыстрее.

— Вода вскипела. Я вылью ее в ванну, хорошо?

— Да, конечно.

Не успел он это сделать, как в дверях появился стражник.

— Пойдем-ка отсюда, парень, — сердито буркнул он.

— Да-да, сэр, — заторопился Грегори.

Подхватив пустое ведро, он поспешно шмыгнул в дверь и исчез, даже не взглянув на Элинор.

От воды поднимался пар, и, подумав немного, Элинор решила искупаться. Опустившись в горячую воду, она блаженно прикрыла глаза и откинула голову. Тяжелые мысли не давали ей покоя.

Значит, ее ждет суд… и вполне вероятно, ее признают виновной. Кто-то же отравил Алена! Кто-то безжалостный. Изабель! Только она могла это сделать, но доказательств нет. Тем более что Изабель вроде бы меньше всех заинтересована в смерти Алена…

В то время как она, Элинор…

Ее осудят на смерть еще до суда.

Сердце ее бешено заколотилось. Грегори видел Брендана! Он жив, с ним все в порядке и, как всегда, он сражается вместе с шайкой таких же отверженных. Вряд ли его голова удержится на плечах намного дольше ее собственной.

Он придет за ней, вдруг с безумной надеждой подумала Элинор.

Нет… ничто, даже она, не стоит его Шотландии! А ее собственная семья, ее братья не осмелятся освободить ее силой, иначе воины Фицджеральда сотрут Клэрин с лица земли. Господи, только бы он не приехал!..

Элинор взмолилась, чтобы ее увезли поскорее — тогда, даже если Брендан примчится на помощь, ее уже здесь не будет. И он не сможет остановить то, чему суждено случиться… хотя один раз ему это уже удалось…

Она выглянула из окна. Потом оглянулась на постель, привычно прикидывая, хватит ли простыней, чтобы сделать из них веревку… Если ей удастся пробраться во двор замка, незамеченной проскользнуть в донжон и добраться до часовни, тогда она спасена. Из часовни ведет подземный ход, и не один — там целая сеть туннелей, и все они ведут к воде. Проходят они под крепостными стенами…

В запасе у нее не так уж много времени — от силы день и еще одна ночь. Элинор с опаской выглянула из окна. Было довольно высоко. Она может Погибнуть, если решится бежать… Но если она не решится, то погибнет наверняка!

Брендан так долго ждал, лежа на ветке дуба, что уже начал опасаться, как бы она не сломалась под тяжестью его тела. Но раз уж они решились устроить засаду, следовало набраться терпения и ждать, сколько бы времени это ни заняло. Все были уже на местах. Оставалось хранить молчание и потихоньку проклинать нестерпимо долго тянувшееся время.