– Ничего, – тихо казал Крафт, – жрать они горазды, а сортира своего пока что не имеют – скоро пойдут на яму.

Двое из группы что-то таскали из палатки в палатку, иногда Рафтер оборачивался и делал им замечания.

– Вот жулик, уже и здесь ворует!

– Почему ты думаешь, что ворует? – Питеру было необходимо говорить, иначе он снова оказывался во власти страха.

– Потому что перетаскивает в темноте, как будто дня не хватило.

– И что теперь?

– Будем ждать, – невозмутимо ответил Крафт.

К очагу подошли еще двое, взяли с оловянного блюда что-то съестное и принялись жевать.

– Да, я бы сейчас тоже чего-нибудь сожрал, – прокомментировал Крафт. – Ты заметил, Питер, что, когда мы сюда только прибыли, пайки каши с салом казались просто огромными, а сейчас мне всякий раз хочется добавки? А тебе хочется?

– Не знаю. – Питер пожал плечами, он не мог сосредоточиться ни на чем другом, кроме предстоящей драки, и его удивляла способность Крафта говорить на отвлеченные темы. Питеру в голову пришла, как ему показалось, спасительная мысль – Крафт оттого болтает, что решил не устраивать никакой драки и они просто вернутся в шатер. Что толку затевать свалку, ведь если их побьют, кто подаст Спиросу воды? Смысла драться нет, и Крафт, к счастью, это тоже понял.

– Ну все – один пошел, – свистящим шепотом сообщил Крафт, прижимаясь к самой стенке шатра. – Приготовься, Питер.

– Д-да, – кивнул тот, приоткрывая рот, чтобы не слышно было, как стучат зубы. Он видел силуэт врага, на которого следовало напасть, однако каким же здоровым был этот бандит! Он шел на яму по нужде, двигаясь в сторону шатра, где жили Питер и треть Первой роты. Мерзавец ничего не боялся, чувствуя себя в лагере абсолютным хозяином.

«Конечно, с такой статью и ростом», – позавидовал ему Питер, затем посмотрел на Крафта, кравшегося вдоль шатров впереди него. Нет, его напарник по сравнению с бандитом Рафтера выглядел не столь внушительно. Он был ниже его на две головы.

– Не отставай, – предупредил Крафт.

– Да.

– Ты прикрываешь мой тыл – помнишь?

– По-помню.

Питер сжимал палку так сильно, что у него онемели пальцы.

– Ну все, поотстань шагов на пять…

Крафт выпрямился и, совершенно не скрываясь, двинулся наперерез выбранной жертве. В последний момент бандит обернулся, но не успел даже пикнуть. Палка из акации обрушилась на его голову, и он упал на землю, а Крафт заработал, словно молотилка, нанося удары с необыкновенной скоростью. Питер слышал эти ужасные звуки ударов по живому телу, и ему казалось, что сейчас его вырвет.

«Он его убьет, и нас всех за это повесят», – промелькнула у Питера паническая мысль, однако бандит был крепок, он пришел в себя и стал кататься по земле, закрывая лицо и вскрикивая от каждого удара. Из ближайших шатров на шум стали выглядывать невольники.

– Рик! – донеслось откуда-то сзади. Послышался топот, и мимо Питера пронесся человек, он с ходу ударил Крафта в ухо, и тот покатился в пыль. Питер не успел еще принять осмысленного решения, когда его руки сами ударили второго бандита палкой по макушке. Получилось сильно. Питер даже услышал треск – то ли палки, то ли черепа, противник упал, однако казалось, что сейчас он поднимется, и тогда…

Страх внутри его сменил направление, и Питер принялся с бешеной яростью молотить второго бандита. Тот пытался закрыть хотя бы лицо, однако обрушившийся на него град ударов не оставлял бедняге никакой надежды.

Крафт вовремя оттащил Питера.

– Что, волчонок, кровь почуял? – усмехнулся он, увлекая тяжело дышащего напарника все дальше.

Выбросив палки, они юркнули в свой шатер, а возле места стычки уже собирались люди. Появились факелы, послышались голоса сержантов охраны.

Только Питер с Крафтом улеглись, над тюфяком поднялась голова Густава.

– Это чего вы там устроили?

– Мы в сортире были.

– Так сортир-то в другой стороне.

– А ты что, следил, в какую сторону мы ходили? – с угрозой в голосе уточнил Крафт.

– Нет, что ты!

– Вот и заткнись. Мы с Питером были в сортире.

На другой день Спирос сумел подняться на ноги, и Питер еще до завтрака помог ему смыть с лица засохшую кровь, однако рубаха спереди была сильно испачкана, и даже в ряду грязных сотоварищей в затертых донельзя робах он заметно выделялся. Оба глаза закрывали синяки, накануне рассеченные брови склеились запекшейся кровью, одно ухо посинело, другое стало лиловым.

– На что я похож? – спросил он у Крафта.

– На клумбу. Но то, что ты можешь ходить, – хорошо. Я думал, проваляешься дня три.

– Я бы и провалялся, только какой резон? Вдруг всех хилых обратно отправят в казенные люди? Нет уж, я на войну хоть на одной ножке, но допрыгаю.

– Ты бы посидел сегодня в шатре, не думаю, что тебя кто-то хватится, – предложил Питер.

– Ты не знаешь сержантов, – возразил Крафт. – Раз он может ходить – пусть идет, не хватало еще, чтобы его здесь добили.

– Нет, – Спирос слабо отмахнулся, – они на мне порядочно оттянулись, едва ли я им нужен.

И он остался стоять, держась за бок.

– Эй вы! Жрать-то поспешите – к каше пареную морковку дают! – сообщил Густав, возвращаясь со своей порцией.

– Лучше бы хлеба дали, – пробурчал Крафт. – Где те лепешки, что давали поначалу? Я к ним, между прочим, успел привыкнуть.

– Хорошо, что хоть кто-то шутит. – Спирос, прихрамывая, отправился за Крафтом и Питером.

Получив причитавшееся и одну ложку на троих, они вернулись к шатру, где доедал свою кашу Густав.

– Сдается мне, они стали на нас экономить, – сообщил он. – Мяса и жира совсем не чувствуется, а раньше мне попадались приличные куски.

– Чего же ты хочешь – людей нагоняют все больше, уже тыщи за полторы набралось, – пояснил Крафт. – И потом, раз со жратвой наступает ухудшение, значит, скоро двинут навстречу героической смерти.

– И ты так спокойно об этом говоришь? – удивился Густав.

– От судьбы не уйдешь, кому суждено помереть – бегай не бегай, а доли не избежать. Ну-ка дай ложку, раз освободилась.

Густав нехотя отдал ложку, хотя свою порцию каши и моркови уже доел.

– Неужто никто не выживает в первом бою? – спросил Питер.

– Почему, случается и такое, только… редко очень.

– Но ведь ты же выжил, Крафт! – обиженно воскликнул Густав.

– Дык я туранскую конницу видел не ближе ста шагов, мы в резерве стояли, за пригорочком. Но резерв не понадобился, отбилась пехота, правда, первые три рубежа порубили в капусту.